Земля под ее ногами

Постоянно идет реклама губительных для человека новоизобретений, искусно замаскированных под всяческую снедь, цель которых — вывернуть наизнанку желудок американцев и нарушить работу пищеварительного тракта, превратив его в неистово бурлящее поле битвы. Эти ролики перемежаются рекламой разнообразных химических снадобий, каждое из которых, по уверениям его создателей, является единственным надежным средством для восстановления мира в кишечнике. В промежутках между рекламой он узнает о смерти Луи Армстронга, который так понравился ему в фильме «Пять пенни» и в других картинах. Он видит на экране, как некто, невидимый и смешливый, заливается хохотом, подглядывая за людьми — в том числе одной семьей бездарных музыкантов — в их собственных домах. Говорят не то об истребителях, не то о летающих тарелках, приземлившихся на просторах Среднего Запада. Старик актер, чьим основным даром является неспособность помнить что бы то ни было более пятнадцати минут, баллотируется на пост губернатора Калифорнии, и о нем говорят как об образцовой модели американского гражданина.

Музыка, однако, успокаивает. В комнате со звукоизоляцией он с удовольствием, даже с восторгом слушает альбом Дяди Мита[216] «200 мотелей», запись легендарного турне «Каледония Соул Оркестра» Зу Харрисона, «Just My Imagination»[217] Эдди Кендрикса и «Imagine»[218] в исполнении «Пластик Оно Бенд»[219]. Его приводят в ярость слова какого-то юнца о смерти рок-н-ролла. Рок-н-ролл мертв?! Эта музыка только зарождается. Ее мать — Вина, он — ее отец, и все, кто с этим не согласен, должны убраться подальше с их сверхскоростной трассы.

В глубине души он понимает, что именно его злит. Он опоздал на вечеринку на пятнадцать лет. Эти годы должны были принадлежать ему, но ими владеют другие. Время летит. И с каждым днем его остается все меньше.

Он в доме, наверху, и видит, как у озера Вина разговаривает с миссис Фараон и сует в обшарпанную сумку умирающей пачку долларов. Он стряхивает с себя дурман, навеянный визитами Марии, и его переполняет чувство безмерной любви к женщине, вернувшей его к жизни. Она необыкновенная! Сколько ей пришлось преодолеть, сколько страданий вынести! Он должен жениться на ней, сейчас же. А она должна прекратить кормить его шутливыми отказами и без промедления дать согласие выйти за него замуж, возможно прямо здесь, в Темп-Харбор. Да, это было бы замечательно! Встретившись с женщиной, плохо обращавшейся с ней, когда она была ребенком, Вина избавилась от призрака прошлого. Юл Сингх изгнал призрак Мэнни Раабе с помощью тепла. Вина прогнала преследовавшие ее фантомы, повернувшись к ним лицом и воздав им по заслугам. Она покончила с прошлым. Выйдя замуж сейчас, она откроет новую страницу своей жизни.

Его страсть к Вине нарастает, переполняя душу. Только ее любовь может соединить — и соединит — его расколотое видение мира, сведет его в единое целое. Точно так же, как только его объятие способно помочь ей сохранить себя после всех терзаний и боли.

У озера ноги утопают в неземных полевых цветах. Это идеальное место.

Он светится любовью. Скоро у него свадьба.

Если бы Вина не подвела итог своим отношениям с миссис Мэрион Египтус из Чикабума, штат Нью-Йорк, — если бы ее детские страдания не были компенсированы вполне взрослой сделкой наличными, — тогда, возможно, Вина Апсара и чувствовала бы себя достаточно податливой и уязвимой, чтобы согласиться на повторное предложение Ормуса. Если бы Отто и Ифредис Уинг, пробегая по лужайке мимо собравшейся уходить миссис Египтус и Вины, не предложили бы ей заняться любовью à trois[220] или, если она настаивает, à quatre[221], вместе с ее мрачноватым и столь поглощенным ею другом, — возможно, Вина не была бы так полна отвращения, к ужимкам и шутовству молодоженов Уингов и не перенесла бы свое презрение на весь институт брака.

Но что случилось, то случилось. И Ормус, с букетом полевых цветов и переполненным любовью сердцем приближающийся к Вине, стоящей у кромки воды в последних отблесках солнца, находит ее в очень язвительном настроении.