Земля помнит всё

— Ну и хорошо. А вот на той высокой карте хлопчатник сохнет. Надо бы воды побольше дать…

Овез молчит.

— Мороки нам с этой картой… — не глядя на него, вздыхает Сапар-ага. — С запруды хоть глаз не спускай… Придется, видно, специального человека ставить. А где его взять, человека? Кандыма к поливальщикам пришлось перебросить, у Акмурада, говорят, опять приступ. Сколько раз ему твердил: чего мучаешься, иди в больницу, пусть врачи живот тебе разрежут. Не соглашается. Ума не приложу, что делать с той картой?.. Слышишь, Овез?

— Чего ж не слышать — слышу. Я пойду.

— Куда ты пойдешь?! К запруде? Ты ж весь день за культиватором ходил, холка в мыле…

Овез молчит, улыбается. Ну чего ты крутишь, Сапар-ага? Брось хитрить! Все равно тебя насквозь видно.

— Хороший ты парень, Овез… — вздыхает Сапар-ага. — Ты вот что… Ты тогда ступай сейчас в село, передохни, поешь как следует. Я пока тут за тебя управлюсь.

Да, побольше бы таких людей! Не пришлось бы тогда бригадиру то и дело к Овезу приставать то с одним, то с другим… Золото человек — безотказный. И отец его Сахет такой же был: дельный, немногословный. Настоящие крестьяне — они все молчуны, болтливых земля не терпит. За тридцать пять лет бригадирства Сапар-ага твердо убедился в этом.

Десять лет уже, как Овез в городе. На стройку поступил. Замечательный, говорят, каменщик. Возможная вещь. Это ж не кто-нибудь — Овез, такой в любом деле находка. А все-таки неправильно это, Овез для земли рожден, место его здесь, в поле. По зубам бы тех, кто обидел его, уйти заставил! Да разве они Овеза, они саму землю обидели. Убери их вовремя, не обеднял бы колхоз, не стали бы люди с насиженных мест сниматься. Уходят, один за другим уходят, а что им скажешь? У каждого дома шесть-семь ртов, кормить, одевать надо. На что? На какие доходы? Целый год, бывало, мозоли натираешь, а от кассы не солоно хлебавши идешь. Хочешь, чтоб человек работал, хлеба ему сперва дай. А как же иначе? Иначе не выйдет.

Он тогда сам не раз с начальством толковать пробовал.

— Что ж это ты, председатель, таких людей отпускаешь? Да еще со спокойной душой?

— Каких таких людей?

— Таких, как Овез.

— А кто он, этот Овез? О ком речь?

— Эх, председатель!.. Три года людьми командуешь, а Овеза не знаешь!

— Да их у нас полно, Овезов! Всех не упомнишь!

— Зачем же всех? Всех не обязательно. А Овеза, сына Сахета, знать должен. Иначе председатель из тебя как из…

— Слушай, яшули, ты брось этот тон! Со мной начальство и то не позволяет! А насчет твоего Овеза имей в виду: держать не будем, кто хочет уходить, скатертью дорожка! Только когда поумнеют, обратно проситься будут, не выйдет номер! Хоть на коленях стой! Сейчас немножко перетерпеть надо. Слух идет, на целину скоро выходить будем. А тогда только не прозевать — засеять побольше. Воды-то будет — залейся! Тем более приятель у меня при этом деле. Ключ от плотины считай, что в наших руках. Да ты не хмурься, Сапар-ага, я дело говорю. Все будет! И вода! И хлопок станем убирать машинами. Увидишь, какие доходы пойдут! По радио только о нас и разговору будет!

— Да… Сказки ты хорошо научился рассказывать.

— Это, Сапар-ага, не сказки. Плохой ты бригадир, если перспективы не понимаешь!

— Перспектива перспективой, а вот сегодня как быть?

— Сегодня день был и прошел. Главное — впереди. Нам бы только на целину выйти! Начнем дела проворачивать!

Не договорились они с председателем, не вышло у них взаимопонимания. А тут как раз сердце стало пошаливать — ушел Сапар-ага из бригадиров. А сына в город не отпустил. "Ты знай трактор води, сынок! Как-нибудь перебьемся, с голоду не помрем".

Сыну-то такое можно сказать, а чужому не скажешь… Сейчас ничего, сейчас все наладилось. Уж лет пять, как порядок в колхозе. Новый председатель — человек дельный, можно сказать, огонь мужик. И понимающий. У него главная забота — люди. Кто ушел, всех вернуть старается. По домам ходил: посидит с людьми, потолкует за чайком… Многих воротил. Орам в колхоз вернулся. И правильно сделал, не прогадал. В прошлом году трактористам на круг по пятьсот рублей в месяц вышло. Возвращаются люди… Уж на что Байджи Сытдыхов, говорили, совсем пропал человек — на рынке торгует, а ничего, в тракторной бригаде работает, помощник бригадира… Только вот мотоцикл из города привез, треску от него — житья нет…