Земля помнит всё

— Что ж это ты так похудела? — озабоченно спросила Сельби. — Не болеешь?

— Здоровая! Что мне делается.

— А вид неважный. Усталый…

— Есть с чего. Вот только отстиралась и на работу.

— Да бросила бы ты ее!

— Ой, Сельби, хоть ты об этом не говори! Назар все уши прожужжал. Я с дипломом дома буду сидеть, а детсадом заведовать неграмотная!.. Не хочется мне быть затворницей.

— Ну, тогда хоть старушку какую-нибудь возьми… Замучаешься без помощницы…

— Попробуй возьми… Разговоров не оберешься — председателева жена прислугу держит. Ничего, как-нибудь управлюсь. А ты, не сглазить бы, опять пополнела.

— Не получается у меня худеть.

— Рожать надо. Рожала бы через год по ребенку, не больно бы растолстела! — Сона рассмеялась, решив обратить сказанное в шутку. — Ну, в самом деле, родила одну дочку и успокоилась! Ну, а дочка как? Учится хорошо?

— Слава богу. А твои? Что-то я ни одного не вижу.

— Маленькие в садике. Керим в школе. Сегодня Байрама в школу пригласили, Керим с ним пошел. Жалко, что ты Джаннет не привезла. Так они ее ждут!

— Да я подумала, не стоит из-за одного дня ребенка мучить. Я ведь завтра обратно.

— А как добралась?

— Автобусом.

— Ну кто так делает, Сельби? Неужели бы Назар не встретил?

— Ник чему. Зачем человека беспокоить? — Сельби сказала это без задней мысли, но Сону резануло слово "беспокоить". Ей вдруг показалось, Сельби недовольна тем, что ей пришлось приехать сюда.

— Раздевайся, — чуть заметно вздохнув, сказала Сона, — стоишь как в гости пришла. Посидим сейчас, чайку попьем…

За чаем Сона в подробностях рассказала Сельби все, о чем по телефону лишь намекнула. Говорить о таком было совестно, у нее даже лоб покрылся испариной.

— Некрасиво у нас получается, Сельби, а придумать ничего не можем. Я мужу все время твержу: потолкуй, поговори с Байрамом, брат тебе плохого не посоветует. Так ведь? — Сельби молча кивнула. — Сельби! Только, ради бога, смотри, чтоб он не догадался. Надо же, и тебя в эту историю впутали. Свалилось все это на нас как снег на голову… А все его доверчивость. Я Машата с первого взгляда невзлюбила, а Назар ему, как брату родному, верил. Ты не сердись, Сельби, так уж получилось…

— Да что ты, Сона, я и не думаю сердиться. Я все понимаю.

— Конечно, понимаешь, а все-таки… Ведь когда Назар узнал, что брат едет, он чуть до потолка не подпрыгнул! "Ни за что, — говорит, — теперь не отпущу, пусть хоть месяцок у нас погостит!" А тут эта история… Назар прямо извелся, высох весь, не пьет, не ест. Вскочит с постели среди ночи и давай бродить как полоумный!.. Брось, говорю, себя мучить, через неделю отчет. Объяснишь людям все, не убьют же. Это, говорит, только сказать легко… Ты понимаешь, Сельби?

— Конечно, понимаю.

— Перед Байрамом стыдно, сил нет. Все думаю, вдруг догадается! Уедет и дом наш забудет… Он вообще обидчивый? Скажи, ты ведь его лучше знаешь.

— Он очень отходчив, Сона. Сердце у него мягкое. А потом он так любит Назара!

— Ну, дай бог! Назар тоже говорит, любит. Вот ему и не хочется, чтоб брат из-за него краснел. Если, говорит, что и случится, пускай потом узнает. А может, и обойдется…

— Конечно, обойдется. У Назара такой авторитет! Зря ты переживаешь.

— Хоть бы по-твоему вышло… Я тебе так верю, Сельби. Потому и позвала посоветоваться. Я вообще люблю, когда ты у нас. Весной обязательно приезжайте. Втроем. Подгадайте, чтоб на каникулы, очень уж на Джаннет поглядеть хочется.

— Постараемся…

— Нет, Сельби, обещай. Я очень прошу.

— Хорошо, приедем. Обязательно приедем.

— Ой, забыла! Я ведь тебе платье расшила. Весь воротник…

Дальше разговор пошел сугубо женский.

Приезд жены удивил Байрама, однако он ни о чем не стал ее расспрашивать, даже и виду не подал, что удивлен. В комнате никого не было, и Байрам близко подошел к жене, думая, что она захочет обнять его, как делала это дома, здороваясь. Но Сельби не шевельнулась, лишь легкая улыбка скользнула по ее губам. Байрам тихонько коснулся губами теплого лба жены.

— Вот так, и я следом за тобой прикатила.

— Хорошо сделала, — сказал Байрам, пытаясь понять, зачем все-таки она здесь. Не проведать же его приехала? — Как Джаннет?

— Хорошо. Очень по тебе соскучилась. Все спрашивает, когда приедешь.

— Я тоже по ней соскучился.

— Соскучился, а не звонишь, не пишешь. Я уж беспокоиться начала.

— Чего ж беспокоиться, не в пустыню уехал.

— Да, знаешь, от звонков спасу нет. По двадцать раз в день звонят, то один, то другой…

— Скажи, что уехал, и весь разговор. Да что ты стоишь? Садись, Сельби. — Она опустилась на стул очень близко к нему. — Какие новости в Ашхабаде?

— Ничего особенного… Из издательства раза два звонили.

— Кто?

— Главный редактор. Поэму твою хотят опубликовать. Срочно просили представить рукопись.

— Нет у меня рукописи. Ни срочно, ни несрочно. Так ему и скажи.

— Но почему? Тебе разонравилась поэма? Вообще, что случилось? Какой-то ты не такой…

— Возможно, и не такой… Деревенский воздух действует. — Байрам усмехнулся. — Ну а ты как? Как с диссертацией? Обсуждение было? — Байрам взял жену за руку.

— Было. — Сельби вырвала у него руку и поджала губы.

— И что?

— Все нормально.