Земля помнит всё

Он промолчал. Из большой комнаты донеслись гул телевизора и знакомый голос спортивного комментатора, Интересно, какие команды играют? Байрам никогда не был заядлым болельщиком, но сейчас с удовольствием посидел бы перед телевизором бездумно, беззаботно… Однако нельзя было обижать Сельби, и он не пошел смотреть телевизор.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ЧЕТВЕРТАЯ

Назара пригласили на той в соседний аул. Не стоило, конечно, уезжать из дому, когда у тебя гость, но все равно не может он сейчас быть с Байрамом. Сельби перед отъездом сказала Соне, что говорила с мужем, просила его уехать, он отказался, считает, что должен остаться с братом. Видимо, Сельби намекнула, что настойчивость его не случайна, что следовало бы прислушаться к советам старшего брата.

И надо же было затеять эту глупость — вызвать Сельби! Конечно, Байрам смекнул, что она оказалась здесь не случайно. А что держится он непринужденно, шутит, с ребятами возится, так это он превосходство свое демонстрирует, силу свою душевную…

Не исключено даже, что эта нелепая ребячья возня в какой-то степени развлекает его. Умному человеку смешно смотреть, как они копошатся. Байрам умный, и Гурт — хитрюга, и Ораз — парень не промах. Все кругом умные, все всё понимают, один он в дураках! Господи, как же все это надоело!..

Собираясь на той, Назар думал хоть немного забыться, отвлечься от бесконечных мыслей, от которых того и гляди лопнет голова. Но напрасно он надеялся отдохнуть: ни шум, ни свадебное веселье, ни громкий, оживленный разговор не рассеяли гнетущее настроение, не сняли с плеч мучительный, непомерно тяжелый груз.

Назар пил один стакан за другим, но лицо Байрама по-прежнему маячило перед ним, хитрые насмешливые глаза так и заглядывали в душу: "Что, напиться решил? Совсем, значит, скис? Что ж, этого только тебе и не хватало".

А почему бы ему и не напиться? Есть у него такое право? Есть! Назар засмеялся бессмысленности своего вопроса. Несколько незнакомых людей удивленно обернулись к нему и тут же заулыбались, стараясь скрыть удивление. Да, здорово он набрался… Трезвый человек не стал бы вслух смеяться своим мыслям… Но, с другой стороны, пьяный не заметил бы, как они поспешно заулыбались… Так как же, пьяный он или не пьяный?

Чтобы уточнить это, Назар добавил еще полстакана. Какого черта? Чего они на него так вылупились? Человек хочет напиться. Напиться!

Домой Назар вернулся за полночь. Бросил на диван пальто и попросил у Соны чаю. Лёг на ковер, сунул под локоть подушку и стал пить чай. В полном молчании осушил он три пиалы, Сона подавала их одну за другой. Вспотел. Бросил взгляд на жену, вытер пот полотенцем.

— Ты бы ложилась, Сона…

Она ничего не ответила. Взглянула на него ласково и грустно, как смотрит мать на семнадцатилетнего юнца, явившегося домой под хмельком.

— Голова болит?

Назар улыбнулся.

— Что ты. Есть с чего болеть. Так, повеселился…

Сона чуть заметно покачала головой — не больно-то веселый явился ты, муженек, с тоя. Беспомощный, жалкий, словно путник, заблудившийся в песках. Хорошо хоть Байрам не уехал, в такую минуту должен быть рядом сильный, надежный человек. Байрам надежный. Такое поношение ему устроили — стерпел, потому что знает, нужен он сейчас брату.

— Байрам дома? — спросил Назар.

— Дома, куда ж ему деться.

— Гадость какая получилась, а!.. В глаза брату стыдно глядеть. Я должен был прямо в лицо ему сказать: "Уйди, Байрам! Уйди, брат, без тебя легче будет…" Он бы не обиделся, понял бы…

— Ладно уж, чего теперь зря себя растравлять.

— А что мне остается делать? — Назар помолчал, сказал со вздохом: — Ты, Сона, зря меня так слушаешься. Делай всегда по-своему. Ведь не хотела ты Сельби звонить, и правильно, что не хотела. А позвонила — муж велел. Нельзя так. Чувствуешь, что права, "нет!" — и никаких разговоров. Завари еще. Покрепче.

И правда, чего она тогда послушалась? Сам бы ведь ни за что не стал звонить, постеснялся бы… Видно, не надо против совести идти, ничего из этого хорошего не будет… Ведь Назар не потому говорит, что на другого вину свалить хочет, просто плохо ему. Очень ему плохо, раз говорит: не слушай меня…

— Сона, я пошел к Байраму! — Назар решительно поднялся с ковра. — Я должен с ним поговорить!

— Но зачем же сейчас? Он спит.

— Ничего. Потолкуем, потом опять ляжет. Я должен объяснить, повиниться перед ним должен!

— Завтра и повинишься. Не тревожь человека зря;

— Значит, не тревожить? Значит, ты мне перечишь? Не хочешь со мной считаться? Что ж, правильно. Не соглашайся, раз считаешь, что не прав. Кому это нужно, мужа слушать! Ну, чего ты? Чего ты плачешь? На вот, чайку выпей, — Назар виновато улыбнулся и сжал ее руку. — Не сердись на меня, ради бога! Понимаешь ведь, как меня припекло!..

Сона кивнула, вытерла слезинку.

— Я одно знаю, Назар, брат хочет тебе только добра. Назар засмеялся. Боль была в этом смехе.

— На мать ты становишься похожа, Сона. На мою мать. Поссоримся, бывало, с Байрамом, так она всегда говорила: брат, мол, тебе только добра желает…

— Шел бы ты спать, Назар…