Земля после (СИ)

— Осталось восемь минут. Примерно. Точнее не скажу. Спутники уже вырубились… — доложил севшим голосом лейтенант из старой смены, ни к кому конкретно не обращаясь.

Владимир перевёл взгляд на интерактивную карту: новые точки перестали появляться. Уже отмеченные имели подписи, сообщавшие о том, что данные неточны по причине отсутствия связи со спутниковой группировкой.

— Ростова и Краснодара больше нет, — доложил спустя минуту старлей, сидевший рядом с осипшим лейтенантом за соседним пультом.

Через одиннадцать минут и десять секунд над городом N, в районе центрального парка, загорелось маленькое солнце — это была одна из боевых частей американского Минитмена. В эпицентре взрыва испарилось всё, от железа до бетона. Дальше от эпицентра на тротуарах и фасадах домов мгновенно появились тени от шедших ещё секунду назад на работу, в школу, просто в магазин, уже исчезнувших, переставших существовать людей. После вспышки от них остался лишь прах и мелкие угли.

Когда-нибудь, эти тени будут наводить ужас на забредших сюда жителей уже другого, постъядерного мира.

Спустя пять секунд вторая вспышка осветила промзону города N, и там всё повторилось…

Огненные шторм'a, вслед за взрывными волнами, расходились в разные стороны; разрушенные здания горели как факелы, кипел асфальт, плавились трамвайные рельсы, горели продолжавшие ехать по ним трамваи; горели автобусы и троллейбусы, горели юркие маршрутки и многочисленные легковые автомобили; транспорт на улицах города корёжился на ходу от высоких температур; внутри горели люди — тысячи людей, оказавшихся слишком далеко от эпицентров, чтобы испариться, приняв мгновенную смерть, горели заживо, не имея никакой возможности спастись.

За секунды центр города был обращён в руины.

Новые микрорайоны и пригороды пострадали меньше. Возможно, в этом был какой-то просчёт или незапланированное отклонение траектории полёта боеголовок, но сложилось, как сложилось: основной удар пришёлся на административный центр города и промзону, а не на спальные районы. Новостройка, в подземном гараже которой прятались Светлана с дочерью и ещё две женщины с детьми, которых Светлана завернула прямо с лестницы, устояла.

Здесь взрывная волна, успевшая растерять б'oльшую часть своей сокрушительной силы, уже не смогла нанести существенных повреждений. Б'oльшая часть застройки микрорайона осталась стоять в виде выгоревших коробок с симметрично правильно расположенными в них чёрными квадратиками окон. Здесь на стенах домов уже не было причудливых и пугающих теней. Владимир Скворцов видел эти тени, когда специально оборудованный для ведения химической и радиационной разведки местности БТР-90 объезжал один из эпицентров. Полностью лишённая оконных стёкол новостройка продолжала стоять нетронутая огненным штормом (только с одной её стороны взрывной волной сдуло часть выступавших из фасада балконов). Широкие проспекты новых микрорайонов стали для огненного шторма непреодолимым препятствием.

Басовито урча дизелем и прорезая пыльную темноту противотуманными фарами, на второй уровень парковки въехал БТР. Боевая машина остановилась посередине гулкого бетонного помещения, в котором легковушек насчитывалось меньше двух десятков.

Скворцов выбрался наружу. На нём не было химзащиты, только полевая форма и противогаз. Поправляя ремень висевшего на плече короткого автомата, он резким движением оборвал с плеча один из погонов, повертел в пальцах, потом сорвал второй и зашвырнул в темноту, в сторону от освещённого фарами участка стоянки, стараясь закинуть ставшие ненавистными знаки отличия как можно дальше от себя.

Он не хотел более называться офицером — офицером той «новой» России, которая уничтожила мир на Земле. Офицерами были его дед и отец. Вот на их плечах лежали настоящие погоны, которыми можно было гордиться. А эти… нет. Владимир Скворцов более не капитан.

Он снял противогаз и громко позвал:

— Света! Анюта! Девочки мои!

Тишина.

— Света! — повторил он и закашлялся.

В этот момент где-то рядом тявкнула собака. Сплюнув на пыльный пол, Скворцов обернулся к транспорту и подал знак механику-водителю.

На БТРе включили фару-искатель и яркий луч принялся шарить по пустынной стоянке.

На редко стоявших машинах лежал толстый слой пыли и куски обвалившейся с потолка штукатурки; из-под одной, в дальнем углу уровня, блеснули жёлтые испуганные глаза — собака выглядывала из-за колеса внедорожника. Из пасти животного вырвался короткий скулёж, а за тонированными стёклами в салоне машины кто-то пошевелился.

— Саша, посвети-ка ещё раз вон на тот джип… — Владимир указал рукой направление.

Луч вернулся, и Владимир пошёл в сторону машины.

— Света! Анечка, доченька! — снова позвал он.

Задняя дверь джипа приоткрылась. Из-за двери выглянула чумазая девчушка, ровесница его дочери — Настенька из квартиры двумя этажами ниже. Владимир узнал девочку. Следом выглянул мальчишка постарше, тоже соседский, и только после — его жена и дочь.

— Папа! Папочка, мы тут! — услышал он голос дочери.