Земля последней надежды. Свиток 1. Дети конопатого бога

Такие мысли для Всеслава были внове ещё год тому – он помнил, как внушал ему пресвитер Анфимий, что бог один, что он всемогущ, вездесущ и всеведущ, а значит, и ошибаться не может.

Сколько времени надо тринадцатилетнему мальчишке, чтобы одеться поутру? Раз – впрыгнуть в порты, два – набросить рубаху, три – затянуть гашник, четыре – прошлёпать босыми ногами к рукомою в углу, пять – умыться, шесть – наскоро причесать буйные, хоть и стриженные в кружок, вихры, семь – сунуть ноги в поршни, одновременно затягивая на стане кожаный пояс. Дольше всего – завязать шнурки на поршнях. Всеслав с большим удовольствием вышел бы к столу и без пояса, и босиком, но он уже давно от таких замашек отвык. «Ты – князь, – строго сказал ему отец однажды. – Ты пример для своих людей во всём, и потому не можешь выглядеть неряшливо. Никогда».

Ну вот вроде бы и всё. Всеслав одёрнул подол рубахи, расправил складки под поясом, поправил пряжку и висящие рядом с ней ножны с ножом, и бросился в дверь.

Дед уже ждал его за столом.

Всеслав быстро поклонился, весело покосился на деда, тот ответил притворно суровым взглядом из-под косматых седых бровей и кивком указал на стол – садись, мол. Лишних слов тратить менский князь Грозовит не любил, чаще обходился жестами.

Утренняя выть дреговского князя была проста и вместе с тем, изысканна. Вяленая лосятина, вчерашняя разварная осетрина под тёртым хреном, чёрный хлеб, варёные в меду лесные орехи, холодное топлёное молоко и свежеиспечённые творожные ватрушки. Всеслав быстро жевал, крупно глотая и запивая молоком, и успевая ответить на короткие дедовы вопросы:

– Опять в лес?

– А то куда ж? – внук крупно сглотнул, помахал в воздухе рукой, словно собираясь указать на что-то отсюда невидимое и такое, о чём он и сам толком не знал, где оно находится. – Ждут там…

– Ну-ну, – Грозовит покивал, глядя на уписывающего за обе щеки мальчишку, невольно заражаясь его жизнелюбием и страстью к действию. Отпил крупный глоток. – Воротишься опять в сумерках?

– Не знаю, дедо, – с искренним сожалением ответил княжич. – Смогу, так и раньше, а нет – нет. Учение есть учение.

– Хм, учение, да, – проворчал князь. Подумал и спросил. – И чему ж тебя там учит владыка Славимир?

– Разному учит, – повёл плечом Всеслав. – В прошлый раз учил по высоте вешней воды распознавать, сколько в лесах зверья родится, вчера – по птичьим крикам и полёту узнать, когда буря будет…

– Ну и когда?

– Чего? – не враз понял княжич, а когда дошло, рассмеялся. – Не будет пока.

– Ладно, ступай, – кивнул Грозовит, заметив, что на столе перед внуком осталась только пустая посуда. – Иди.

Всеслав ушёл, а Грозовит остался один в горнице, улыбаясь неведомо чему.

Жена князя Грозовита умерла давно, а вторично жениться он не захотел – не до того казалось. Да и не было тогда опричь равных ему некрещёных невест, а крещёную навряд ли кто отдал бы за язычника. На боярышне же он жениться не захотел, хоть и не осуждал зятя Брячислава, который женился-таки на Альдоне. Пусть.

Старший Грозовитов сын Мстислав погиб двадцать лет тому на Судоме, где сражался вместе с Брячиславом против новогородцев и киян. Средний, Станислав, умер от трясовицы (провалился на масленицу в прорубь и простыл), не успев жениться (пятнадцать лет было мальчишке). А младшего, Мстивоя, в прошлом году на охоте порвал вепрь – не уследили доезжачие. Был внук, Ярополк Мстиславич, но и тот не зажился на свете, умер от неведомой болезни на следующий год после гибели отца. И старел теперь в одиночестве Грозовит в огромном менском терему, ждал достойного конца. А наследников у Грозовита было только два: один внук – Всеслав в Полоцке, а другой, Ратьслав, от младшей дочери, Любочады – в Гомии, у радимичей. И кому из них достанется престол после его смерти – Грозовит не знал.

Но приезды внуков (Всеслав бывал в Менске гораздо чаще радимича) изрядно-таки скрашивали Грозовитово одиночество.

Всеслав выскочил на высокое крыльцо, не тратя времени на ступеньки, махнул прямо через балясник и приземлился в пыльную траву в крыльца. И метнулся через двор к конюшне, откуда уже доносилось ржание – Воронок чуял хозяина издалека.

Внутри конюшни Всеслав отметил краем глаза метнувшуюся в угол под топот копыт небольшую тень, маловатую даже для жеребёнка. Глянул внимательнее, но не увидел уже ничего, только взвихрилась сенная труха, взметнутая вверх согласным ударом копыт. Протёр глаза – никого. Ошалело помотав головой, Всеслав вдруг понял – вазила, хозяин конюшни. Скрылся. Не любит потаённый народец людям показываться.

Выведя коня из стойла, Всеслав наткнулся на холопа. Умко жалобно глянул на хозяина, который был младше него лет на пять, но княжич не снизошёл:

– Собирайся. Твой конь уже готов. Со мной поедешь.

Холоп только тяжело вздохнул. Ему смерть как не хотелось тащиться с княжичем в дреговскую дебрь, тем паче, что ничего любопытного его там не ждало – пока Всеслав проводил время с волхвом Славимиром, ему, Умко, приходилось работать в лесу около капища – колоть дрова, расчищать дорожки, ведущие к святилищу… да мало ль работы могли придумать волхвы?