Земля последней надежды. Свиток 1. Дети конопатого бога

И чуть в стороне от них – осунувшийся худой середович с полуседыми волосами, усами и бородой и глазами цвета голубого пламени. Свей. Дагфинн-годи из Двора богов в Уппсале.

Такого количества служителей богов полоцкая земля ещё не видела со времён самого Боя. Да и в его времена, наверное, не видела.

– Чего же вы от меня хотите, волхвы? – поднял голову Всеслав. – Ратной помощи? Так у меня война с Ярославичами на носу, вот пути просохнут только – и вот они, тут как тут. Каждый вой на счету будет, куда мне ещё их отсылать за море, в Аркону либо Сигтуну?

– И того не нужно, Всеслав Брячиславич, – отверг Годовит, пристукнув по полу тяжёлым дубцом. – Нет, не нужно. Людей у нас и своих достанет, и злата-серебра вдосыть. И ярости накопилось за годы. И оружие найдётся. От тебя иная помощь нужна!

– И какая же? – князь удивлённо поднял брови.

– Ты – потомок Велеса. За тобой люди пойдут, и здесь, на Руси, и средь литвы даже. И если мы будем знать, что ты – с нами, за нами тоже больше народу пойдёт. Тогда и Наконичи пошатнутся.

– Мне бы вашу уверенность, – буркнул себе под нос Всеслав, так, чтобы волхвы не слышали. Громко же сказал иное. – Вы можете кричать там что угодно, люди либо поверят, либо нет.

– Верно, – вздохнул Велемысл. – Потому мало просто одних слов.

– Нужно твоё знамя, Всеславе, – решительно сказал Годовит. И добавил, помедлив. – И… и твой сын. С небольшой дружиной, полсотни воев вдосыть достанет. У тебя есть что-то… – Годовит помедлил. – Сила какая-то. Ты – владыка.

– Что ж, у вас своих вождей не достанет? – нахмурился Всеслав. – Или у Готшалка-князя родственников нет, которые на вашу сторону бы стали? Я вон тут и от лютичей посла вижу (князь мотнул головой в сторону Велемысла).

– Тебе ль не знать, княже, что у лютичей нет князей, – возразил холодно посланец Радигоста.

– Ну да, – Всеслав скривил губы. – Помню, как же. У одних князей вовсе нет, у других только и мечтают, чтоб германскому императору послужить. И те, и другие готовы друг другу глотку перервать, невесть с кем задружиться лишь бы других утопить. Что, не так?

Волхвы молчали – сказано было не в бровь, а в глаз.

– В этот раз такого не будет, – тяжело сказал, наконец, Годовит. – В этот раз мы не одни, с нами лютичи, ты сам сказал про то. Редаряне и доленчане по слову Радигоста с нами идут.

– Впору мне у вас помощи просить, – хмыкнул Всеслав. – У нас на Руси навыкли в ваших краях, да вон у свеев (князь мотнул головой в сторону угрюмого годи) воев нанимать, чтоб соперника извести. Владимир, прадед, против Ярополка варягов приводил, Ярослав – против Святополка и моего отца. А так, коль вы бучу подымете, а уж тем паче и победите, то ни Мстиславу, ни прочим Ярославичам помощи с Одры не видать, как своих ушей. А вот у свеев…

– Конунг Стенкиль при смерти, – быстро говорит годи, горячечно блестя глазами. Он очень хорошо говорит словенской молвью, хотя, по правде-то сказать, его речь больше напоминает варяжскую, чем кривскую. Хотя понять можно, Всеслав, Брень и Славимир понимают, хоть и не каждое слово. Но и того достанет, благо говорит годи о том, что важно для всех, кто сидит сейчас в гриднице. Руки его то и дело начинают перебирать висящие на шее наузы, натыкаются на Торов молоточек, останавливаются на нём и опадают на стол. – Если сейчас ждать, то после его смерти придёт к власти его сын Эрик. И тогда плохо будет.

– Можно подумать, сейчас вам хорошо, – насмешливо бросил лютич Велемысл, вприщур разглядывая свея. – Стенкиль тот мало не весь Вестергётланд ваш крестил. Лишь гляди и вас за хрип возьмёт, Уппсалу вашу.

Борода Дагфинна встала торчком – видно не по нраву пришлись слова Велемысла, сжал зубы годи.

– Хотел епископ Адальвард Двор Богов наш сжечь, было дело, – сузив глаза, бросил он. Взгляд Дагфинна туманился, он то и дело встряхивал головой, словно отгоняя какое-то навязчивое видение или воспоминание, дёргал щекой, проводил рукой по лицу, словно стирая липкую паутину. – Да только конунг не согласился. Пусть у себя в Сигтуне распоряжается епископ. Свеарике ему не Вестергётланд, где его любезных христиан – пруд пруди.

Волхвы молча покивали.

– А вот если Эрик Стенкильссон конунгом станет, то этот и на Двор Богов посягнуть может! – годи сжал кулаки. – Гёты за него стоят, враз его к власти приведут.

– Так опричь него и некому вроде конунгом-то быть, – непонимающе сказал Годовит, глянув на годи из-под косматых седых бровей. – Эрик в семействе Стенкиля старший, ему на престоле и сидеть. Да и другие-то сыновья Стенкиля, я слышал, тоже не особо горят желанием жертвы Одину да Тору приносить – что Хальстен, что Инге, оба христиане истовые, нет?

– Да, – скрепя сердце, признал годи. – Прав ты, Годовит. Но есть то, чего не знает даже твой господин, могущественный и мудрый владыка Святобор. Не в очередь занял престол Стенкиль, не по праву!

– Как это? – вмешался Всеслав, так и подавшись вперёд. – А кто же должен был наследовать Эмунду Старому?! Сын-то его, Анунд, сгиб, отравленной водой опившись?