Земля пребывает вовеки

Он открыл дверцу и заглянул внутрь. Нет, никого! Может, водитель в отчаянии бросился вниз, когда почувствовал приближение конца? А может, водитель столкнулся с другой машиной, пострадал при столкновении, и его увезли? Ключи зажигания все еще болтались в замке. На табличке можно было прочесть: Джон. С. Робертсон, сорок четвертая стрит и какой-то номер. Обыкновенное имя и обыкновенный адрес. Теперь автомобиль мистера Робертсона стал принадлежностью моста.

Иш уже понял, что ему нет смысла ехать в Сан-Франциско, поэтому он не стал разворачивать автомобиль, а поехал обратно по мосту…

Вскоре он, как и обещал, приехал на ту улицу, где он беседовал — если это можно назвать беседой — с пьяницей, мистером Барлоу.

Он нашел его лежащим у входа в винную лавку. «Оказывается, есть предел тому количеству вина, которое может выпить человек без вреда для себя», — подумал Иш.

Собак поблизости не было, но Иш не хотел оставлять тело на улице. Ведь все-таки это его знакомый. Он не знал, как похоронить несчастного пропойцу, поэтому тщательно завернул тело в простыни, которые нашлись в одном из магазинов. Затем он всунул тело мистера Барлоу в его автомобиль, запер двери и поднял стекла. Получился прекрасный склеп — вполне в духе времени.

Он не стал произносить надгробное слово — это было не к месту, а взглянул в окно на белый тюк простыней. Мистер Барлоу, видимо, был неплохим парнем, но он не смог вынести того, что мир разлетелся вокруг него на куски. Затем Иш снял шляпу и несколько секунд стоял перед машиной молча…

К концу дня, описав широкий круг, чтобы объехать участок города, где было много трупов, Иш вернулся домой на Сан-Лупо.

Он узнал много. Великая Катастрофа — и так он стал называть то, что произошло — была не всеобщей.

Следовательно, у него есть возможность выбирать компаньона, а не связываться с первым встречным. Пока что он не видел подходящих. Все, с кем сталкивался он сегодня, были в той или иной степени поражены шоком.

В его мозгу сформировалась новая идея, и родилось название для нее: Вторичное Убийство. Из тех, кто пережил Великую Катастрофу, многие падут жертвами тех недугов, от которых их раньше оберегала цивилизация. Многие упьются до смерти. А это самоубийство в прямом смысле слова. Другие, вроде того старика, которые жили раньше более или менее нормальной жизнью, после перенесенного шока впадут в безумие и, вероятно, долго не протянут. Некоторые, будучи в одиночестве, без всякой помощи, погибнут от какой-либо случайности. Тех, кого постигнет болезнь, тоже умрут, так как теперь нет тех, кто лечил людей от болезней. Он знал, что существует некоторое критическое число особей данной популяции. Если количество людей станет меньше этого числа, то человечество не сможет восстановиться, исчезнет.

Сможет ли человечество выжить? Это был один из интереснейших вопросов, желание получить ответ, на который, давало ему силу жить. Правда, результаты сегодняшнего дня были очень малоутешительны в этом смысле. Если все выжившие таковы, то на что может надеяться человечество?

На следующее утро он проснулся с ощущением Робинзона Крузо — ему нестерпимо хотелось иметь товарища, хоть какого. Однако он решил, что будет подыскивать такого человека, который подходил бы ему, а не первого попавшегося. Единственным человеком, который желал его общества, была та женщина, проститутка, но в ее хихиканье и в мерзком подмигивании таились предательство и смерть. Даже если бы у него был пистолет, и он прикончил бы ее дружка, она предложила бы ему всего лишь физическую связь, но мысль о ней вызвала у Иша отвращение. А что касается другой девчонки, то для знакомства с ней необходимо обзавестись лассо или устроить западню. Вполне возможно, что она, как и тот старик, тоже тронулась.

Нет, Великая Катастрофа не выбирала самых хороших людей, чтобы оставить их в живых, а те, кто выжил, не стали лучше от того, что им довелось пройти через это испытание.

Он приготовил еду, но поел без аппетита. Затем он взял книгу и попытался читать, но слова были такими же безвкусными, как и пища. Он все еще думал о Мистере Барлоу и об остальных. Каждый из них, правда, по-своему, пострадали от Великой Катастрофы. До сих пор он не думал о себе. А как же он сам? В здравом ли он уме? Может, тоже шок подействовал на него? Он размышлял, трезво оценивая себя. Затем он взял перо и бумагу, решив классифицировать свои ощущения, объяснить самому себе, почему он хочет жить и даже получать удовлетворение от жизни, которого не могут получить другие.

После некоторых колебаний на бумагу легла первая строчка.

1. Хочу жить. Хочу видеть, что произойдет с миром без человека.

Затем, уже увереннее побежали и другие строчки.