Земля предков

– Не хочу на реку! – В сумраке глазищи Зари отливали темной синевой. – Никуда не хочу! Хочу здесь!

Мой воинский пояс, расстегнутый, упал с грохотом, который наверняка услышали все, кто был в доме.

Я сдался. Подхватил девушку и увлек в какую-то комнатушку, жутко перепугав спавшую на постели кошку, которая с диким мявом вылетела наружу. Очень вовремя, потому что на это же ложе, роняя в полете одежду и амуницию, обрушились мы. Зубы Зари впились в мое плечо. Тело девушки выгнулось, когда мои пальцы вонзились в затвердевшие ягодицы. Рама нашего ложа жалобно хрустнула, но устояла. Судорога наслаждения подбросила меня, но не остановила. Я упал на Зарю, распластал по колючей волчьей шкуре, впился губами в белеющее горло, из которого вновь вырвался хриплый стон. Ухватившись за края изложницы, я двигался всё быстрее, быстрее, быстрее, пока стоны-выдохи не слились в непрерывное низкое рычание дикой кошки… и оборвалось пронзительным отчаянным воплем и хрустом моих ребер, сжатых коленями прирожденной всадницы. Я не конь, но если дать мне шенкеля такими ножками, я, пожалуй, тоже прибавлю ходу. И я прибавил, жестко удерживая мою опрокинутую наездницу, не позволяя ни вывернуться, ни оттолкнуть меня, а только изгибаться и кричать, запрокидывая голову, отягченную змеями толстых светлых кос… Которые через несколько минут, превратившихся в вечность, я уже брал на себя, как поводья, одновременно упираясь левой рукой в выгнувшуюся поясницу повыше белых холмиков девичьих ягодиц…

– Я так испугалась, когда ты выскочил из Рюриковых хором, – шептала Заря, щекоча губами мое ухо. – Я подумала: сейчас ты прыгнешь на палубу своего драккара и уйдешь в свой Сёлунд, к своей жене, и я никогда больше тебя не увижу. Скажи мне, скажи мне, любимый, что ты меня не бросишь! Скажи сейчас! Ты не бросишь меня, нет?

– Заринка моя…

– Скажи еще раз!

– Заринка моя. Ты чудная. Мне так хорошо с тобой.

– Люблю тебя, Волк. Никого так не любила, как люблю тебя!

Мокрые теплые нежные губы быстро-быстро касаются моего лица, шеи, груди…

Что же мне делать с тобой, отважная охотница?

– Ты такой сильный! Такой властный! Ты – такой вождь… Вождь вождей. Я видела, как ты убивал. Только за это тебя можно полюбить. Ты убиваешь, как Перун! Как молния! – Она нависает надо мной: лицо темнее, чем шея, и намного темнее, чем груди, чьи соски касаются моей кожи. – А как ты говорил с этим страшным чужаком! Ты укротил его, словно дикого коня! Как зверя лютого! Когда он признал тебя старшим, я поняла, что тоже готова умереть за тебя! Женись на мне, любимый! Женись – и, да слышат меня боги, ты станешь нашим князем! Самым грозным! Самым страшным! Страшнее всех: и Водимира, и Гостомысла, и Рюрика, и нашего Стемида!

Ну вот. А чего я, спрашивается, ожидал?

– Заринка моя! Как я могу взять тебя замуж, если у меня уже есть жена?

– Ну и что? – Меня снова осыпали поцелуями. – У такого воина, как ты, должно быть много жен!

– И ты согласишься быть – второй? – коварно спрашиваю я.

Тело в моих объятиях внезапно напрягается… И тут же обмякает.

– Может быть, – шепчет моя гордая возлюбленная. – Я спрашивала о ней. О твоей жене Гудрун. Сначала – у отца…

Вот как?

– Трувор ее почти не знает.

– Я спрашивала у твоего сына, Виги. Я ему понравилась. Но не думаю, что он хочет, чтобы я стала его матерью, – Заря хихикнула. – То был взгляд мужчины, а не сына.

– И что же сказал тебе Виги? – перебил я.

– Что твоя жена – самая красивая женщина Сёлунда. Что она – великая воительница, убившая в бою славного ярла и его воина, хотя они были полностью вооружены, а у нее был лишь небольшой меч. Такой женщине подчиняться не стыдно даже мне. Но я думаю: мне не придется ей подчиняться.

– Это почему же? – насторожился я.

– Потому что она будет твоей женой там, в Дании, на своей земле. А я буду твоей женой здесь. И здесь я буду ходить с тобой в походы, убивать врагов, брать добычу, примучивать данников!

Я улыбнулся. Ну прямо наполеоновские планы у этой девочки…

Улыбка сошла с моего лица, когда я увидел силуэт, заслонивший дверной проем от косяка до косяка.

Медвежонок. Интересно, как давно он здесь, что услышал и что понял?

– Что, брат? – спросил я, рефлекторно попытавшись закрыть собой Зарю. Не с моими скромными габаритами.

– До сегодняшнего дня здесь спал я, – сообщил Медвежонок, шагнув в комнату. – Хотя если ты хочешь перебраться сюда, я не против. Но пришел я не поэтому. Напомнить тебе, что скоро у нас будут гости, и если эта красавица будет кричать так же громко и так же отчаянно, дружище Трувор может забеспокоиться. Вдруг ты залюбишь его дочь до смерти?

– Еще неизвестно, кто кого залюбит! – Заря спрыгнула на пол, приняла вызывающую позу, уперла руки в бедра.

Медвежонок разглядывал ее, разгоряченную любовью, мокрую, соблазнительную, с откровенным удовольствием.

– Мой братец, – заявил он, – всегда выбирает для скачки самую лучшую лошадку. Вот только взнуздывать их он не умеет.

Кто бы говорил? Можно подумать, его собственная жена ходит по струнке?