Земля шорохов

К этому времени наша коллекция успела основательно разрастись, и одним из пополнений была тройка буйных юных шимпанзе — Джимми, Эймос Татлпенни и Шеймус Нотул. Мы приобрели их у людей, которые держали обезьян как домашних животных. Чем больше коллекция, тем больше работы, и нам с Долговязым Джоном приходилось вставать на заре, чтобы к девяти утра или к половине десятого, когда солнце уже позволяло снимать, все звери были чистыми, накормленными и готовыми к съемке.

Как ни странно, на Говяжьем руднике вставать на заре было скорее удовольствием, чем наказанием. Отсюда открывался вид почти до самой либерийской границы, и рано утром на юге перед нами словно простиралось молочное море, из которого тут и там островками торчали макушки холмов. Выйдя из-за горизонта, солнце поначалу смахивало на замороженный красный апельсин, потом, разогревшись, оно принималось сучить из тумана длинные извилистые плети, и казалось — весь лес объят пламенем.

Мы выпивали чашку чая и любовались восходом, после чего совершали обход нашего зверинца. Удостоверившись, что за ночь ни на кого из зверей не напала та или иная хворь, Долговязый Джон кормил малышей молоком или каким-нибудь специальным составом, а я начинал чистить клетки. Потом мы часок-другой нарезали фрукты и прочий корм для остальных животных. Смотришь, пора завтракать; зевая и потягиваясь, к нам из нижнего дома поднимались кинодеятели. После завтрака мы договаривались, какие сюжеты делать сегодня, и приступали к съемкам.

Конечно, всякое кино в известном смысле подлог, но подлог подлогу рознь. Скажем, если мы хотели показать, как был пойман какой-то зверь, его надо было извлечь из клетки, отнести в лес и ловить снова перед кинообъективом. Или мы, например, задумали познакомить зрителей с особенностями поведения животного. Для этого нужно отнести его в лес, выпустить на подходящем участке, огороженном сетями, и ждать, когда наш актер изобразит требуемое. Работа довольно нудная, требующая изрядного терпения, особенно когда стоишь и жаришься на солнцепеке.

Помню, мы решили снять, как хомяковая крыса уписывает корм, потом набивает впрок полные защечные мешки и ходит словно с флюсом. Хомяковую крысу никак не назовешь красавицей: ростом с небольшую кошку, шерсть шиферного цвета, широкие розовые уши, розовато-коричневый хвост, на носу — множество длинных трепещущих волосков.

Наш Альберт, когда ему ставили в клетку корм, жадно набрасывался на миску, наедался до отвала, потом набивал остатками защечные мешки и нес добычу в угол, к своему ложу, чтобы там схоронить. Я был уверен, что он и в лесу повторит эту процедуру. В назначенный день мы оставили его без завтрака и торжественно отнесли в лес, к контрфорсам исполинского дерева. Обнесли участок сетями, разложили на земле всякие заманчивые плоды и выпустили Альберта из клетки.

Застрекотали камеры, а наш Альберт — надо же! — равнодушно протрусил мимо угощения, нашел удобную ямку в корне, свернулся в ней калачиком и уснул. Мы безжалостно извлекли его из ямки и посадили к плодам. Он опять улизнул. Четыре раза сажали мы его к плодам, и четыре раза он воротил от них нос, хотя время завтрака давно прошло, пора и проголодаться. Лишь в пятый раз Альберт заметил угощение — словно вдруг прозрел. Он нетерпеливо обнюхал один плод, однако Крис напрасно ждал обещанную мной сцену, потому что Альберт аккуратно взял лакомство зубами, отошел в сторонку, сел на задние лапки и принялся есть с видом престарелой герцогини, изволившей откушать мороженого. Отнюдь не то, что было нужно нам! Ладно, хоть какой-то материал…

В другой раз мы решили снять потто. Этот зверек — отдаленный родич обезьян, а с виду он похож на игрушечного мишку. У потто любопытное строение кисти: указательный палец редуцирован до маленького бугорка, что позволяет ему крепче цепляться за ветви деревьев. А отростки шейных позвонков сзади буквально торчат наружу, и, когда потто надо обороняться, он прячет голову между передними лапками, так что в пасть врага впиваются острые шипы, которые могут отбить аппетит даже у самого кровожадного хищника.

Нам потто нужен был для связки с другим эпизодом, снятым накануне. От него требовалось всего лишь посидеть спокойно на ветке, потом дойти до ее конца, больше ничего. Он уже пообедал, и мы рассчитывали управиться со съемками в пять минут.

В подходящем месте мы выбрали подходящую ветку, расставили софиты и камеры (на что ушло немало времени), наконец извлекли из клетки потто и посадили его на дерево. Он тотчас спрятал голову между передними лапками и замер в оборонительной позе. Прошло четверть часа, софиты перегрелись, пришлось их выключить. Потто оставался недвижим. Я недоумевал, почему он вдруг испугался нас, ведь давно уже привык есть из рук! Так или иначе, зверек перетрусил, и нам оставалось только терпеливо ждать с выключенными софитами.