– А вы, барышня, поди желаете чего? – Алёна не садилась, замерла перед господами внаклонку. – Стеша-то ушла, делов у ней много. Меня здеся за себя оставила…
– Я желаю тут побыть. Устала слушать сплетни…
– О чём? – спросил граф.
– О вас. И о вашей несостоявшейся женитьбе.
Степан Никитич загоготал.
– Должно быть, они слышали об Анне Гернер, – брови, как были прямые у Арсения, так и остались. Лоб – гладкий. И глаза – как у голубка, невиноватые…
Не скажет так не скажет. У Евдокии похолодели пальцы, но выспрашивать она не стала. Обидеться хотелось. Да только за что?
С чёрного хода на кухню вбежал пятилетний братишка Алёны – курносый, с веснушками, под горшок постриженный, в серой холщовой рубахе и в лаптях. Увидел господ – захлопал глазами, закланялся.