Земля святого Витта

- Вам... Варфоломею... Мне и... ну, в запасе будет. Зовите Варфоломея. Боюсь, его сила понадобится. Очень похоже, что у нас будет сегодня... варфоломеевский день.

Варфоломея нашли во дворе у дров, Гликерию отправили к деду, Нинель приставили было стеречь Антонину, но она сказала, что это "потом", а она будет где все, Павлику пока что ничего не грозит. Доня быстро собирала все, что может понадобиться - прежде всего веревки. Варфоломей, полыхая праведным гневом, теребил револьвер, но полагался, видимо, скорей на любимую дубину не тяжелую, пуда два всего, но прикладистую, хорошо уравновешенную, которую смастерил, когда руки у него уже зажили, а тройной перелом бедра ходить еще не позволял. В душе Варфоломей знал, что когда-нибудь вложит своим истязателям по первое число. Гипофеты злопамятны, хотя это качество не похвальное. А дубинка, кстати, входит у гипофета в число повседневных принадлежностей: такое Сивилла порой напрорицает, что без дубинки с клиентом никак не управишься.

Когда все встали вокруг люка в полу, настал миг - словно тихий рифейский ангел пролетел. Доня одной рукой обнимала огромную кастрюлю с холодной соболятиной, на тот случай, если никакого подкопа нет и рабы мирно бьют кедровые баклуши, а другой придерживала связки веревок, в основном свежеснятых бельевых - и прочих, какие нашлись. Нинель всем своим видом выражала одну мысль: "Ждите худшего". Видать, нужно было все-таки тащить и кастрюлю, и веревки - вещи как будто взаимоисключающие. Варфоломей гладил пальцами дубинку и невольно облизывался. Гендер прижимал к груди фонарь.

Федор Кузьмич перекрестился.

- Господи, благослови!

Варфоломей рывком поднял квадратную крышку люка; Гендер сделал шаг вниз, светя перед собой мощным киммерийским фонарем из числа тех, что ставили в Киммерионе вместо фар на автомобили; называли эти фонари выразительно - "дракулий глаз". Через две ступеньки остановился.

- Никого! Сбежали! - бросил Гендер ожидающим сверху и опрометью кинулся вниз по лестнице, за ним поспешил Варфоломей, следом - Доня с ворохами веревок, за ней без спешки, сгорбившись и пребывая в обычном полутрансе, спускалась Нинель, что первоначально не планировалось. Но она знала, что делала, и никто с ней не спорил, никогда. Федор Кузьмич перекрестился еще раз и тоже шагнул вниз.

"Дракулий глаз" выхватил из темноты то самое, во что непременно вступил бы человек, несущий перед собой кастрюлю с обедом: полную до краев парашу, передвинутую сюда специально для того, кто вечером придет с ненавистной соболятиной, - а также распиленные и в спешке брошенные кандалы: видимо, продолбив дорогу на свободу, рабы дали драпа немедленно А это значит - в любое время с тех пор, как вчера вечером их кормили. А прошло с той поры уже часов пятнадцать. Кошмар, да и только.

Шагов через двадцать, миновав невыключенный телевизор, с экрана которого невероятно толстый человек что-то уверенно обещал новым народам российской империи, Пол и Варфоломей обнаружили дыру в стене, тесную, один человек с трудом боком протиснется. Гендер нырнул туда сразу; следом полез Варфоломей. Он долго сопел, богатырские мышцы не желали сокращаться - но в конце концов протиснулся. Спустя минуту в проломе опять показалась голова Гендера. Глаза у него были круглые.

- Там... Там другой подвал! - только и выдохнул он. - Где мы? Где мы?

- Под переулком! - отозвался Варфоломей, лучше других ориентировавшийся в пространствах Саксонской набережной. - Чей же тут подвал?

- Соседа. Лодочника. - сказала словно откуда-то издалека Нинель. Астерия Миноича. Того, который на крыльце торчит, бывает. Когда тебя, Фоломейка, битого привезли, он торчал.

- Так что ж, он им помогал? - зло спросил Варфоломей.

Доня хихикнула. Нашла, называется, время и место.

- Так, - сказал из темноты Федор Кузьмич, - мы под переулком. А как у того дома оказался подвал под мостовой?

- Замурованный он, подвал - сказала Нинель. Гендер покрутил головой до него теперь доходило куда быстрей, чем раньше.

- Так сбежали они или нет? Если подвал замурованный, то эти сволочи и уйти никуда не могли! Да уберите вы револьвер, меня... намочите! - заорал Гендер на Федора Кузьмича. Пол не помнил нужных слов, вся необходимая лексика вылетела как-то сразу из головы. Федор Кузьмич пожал плечами и нехотя спрятал револьвер.

- Там - лабиринт... Запечатанный... - прошептала Нинель, неожиданно повернулась и пошла прочь. "Упрежу хозяев, чтоб не звали ментов..." донеслось из темноты. Видимо, ничем больше помочь пророчица пока что не могла.