Земля святого Витта

Через недолгое время - хотя уже сильно за полночь - из-под пола в доме засидевшихся за своей живописью Коварди стали доноситься чьи-то приглушенные вопли. Дверь в Дом Астерия оказалась заперта изнутри, но вопли слышались и со стороны набережной. Коварди, не щадя кулаков, заколошматили в дверь дома Романа, не без основания полагая, что коварный лабиринт заглотал кого-то, кто теперь выбраться не может, а вход в тот подвал, проломный вход, имеется лишь из подпола Романа (снятие печатей от Коварди, понятно, засекретили). Дверь со стороны набережной по зимнему времен была закрыта наглухо, сонная Доня высунулась из черного хода, позвала соседей на кухню. Тут тоже были слышны крики, но, наученная заранее Нинелью, Доня сообщила художникам, что "рабы с жиру бесятся". Коварди заподозрили, что дело не так уж просто, пусть бы бесились рабы в подполе Романа, но что делают они в лабиринте, под домом, расположенным за добрых сто саженей к югу? Доня - опять-таки по заранее данному Нинелью указанию - лезть в подпол ночью отказалась, будить тоже никого не захотела, терпит дело до утра. Так и слушали вопли из подпола супруги Коварди до самого рассвета. Слушали их также Пол и Варфоломей, сидя за фанерным щитом, выкрашенным под цвет точильного камня; этим щитом с вечера Нинель приказала закрыть вход в лабиринт со стороны рабского подвала на тот случай, чтоб никакое начальство, набредя на пробитую рабами дыру к свободе, таковою не воспользовалось в обратном направлении.

К утру вернулся Астерий - злой, как хорошо прогретый аллигатор. Он утратил счет затылкам бобров, которых задел веслом в эту сложную ночь. Получалось, что охранные отбобривательные буи придется выставить по всему периметру. Хотя бобров предупредили о нынешним плавании Астерия, что каждый пострадавший решением архонтсовета заранее считается виновным в своей беде и лишен возможности пожаловаться - Астерий не сомневался, что не резцом, так клыком бобры подкопаться под него найдут возможность. Обнаружив свой дом запертым, но подвал - взломанным, Астерий немедленно позвонил в отделение на улицу Сорок первого комиссара. Оттуда приехал срочный наряд, осмотрел место взлома, в полном составе спустился по новооткрытой лестнице в лабиринт, где немедленно и заблудился. Просидев у входа час, другой и никого назад не дождавшись, Астерий вызвал новый наряд, а сам со страху выпил полштофа бокряниковой. В результате приехавший на Саксонскую новый наряд полиции, вместо того, чтобы пуститься на поиски первого, арестовал пьяного Астерия за вызов в нетрезвом виде городской стражи, и отвез его в КПЗ. Лишь ближе к полудню, когда Астерий тихо спал на нарах, забили тревогу и на Архонтовой Софии, и в отделении. Перед домом Астерия стояла небольшая толпа, и дверь в дом, похоже, скоро взломали бы, но - потом свидетели подтверждали - появился перед дверью этой человек росту в пять аршин, красоты неписаной, и приказал толпе разойтись к родителям женского пола. Громко приказал, а потом исчез. Толпа временно разошлась, но даже явление Конана-варвара на этот раз воздействия не возымело. Группа личных архонтовых гвардейцев проникла в дом Астерия, нашла дорогу в подвал, единым порывом рванула туда спасать пропавших киммерийских граждан, и через самое короткое время заблудилась точно так же, как и все ее предшественники.

Наверное, сбежавшиеся со всех сторон на Архонтову Софию бобры с жалобами подвигли бы Иакова Логофора и на дальнейшее бесполезное расходование человеческих ресурсов Киммериона (а вот не суйся один архонт туда, куда другой входить запретил! - говорили потом в народе), но сжалилась над заблудшим народом всезнающая Нинель. Она велела Полу и Варфоломею маскировочный щит убрать, взяла "дракулий глаз" и отправилась в лабиринт, спасать по одному воющих от ужаса жертв любопытства, служебного рвения и жадности. К вечеру все без малого пятьдесят ополоумевших от страха пострадавших оказались на свободе. Кроме Астерия, который все еще спал на нарах и, как всегда, оставался последним пострадавшим.