Земля Святого Витта

— Дальше ничего нет. Есть ли возможность найти оставшуюся часть переплета? Возможно, ее хранят в своих библиотеках местные графы, герцоги, бароны, виконты, или даже видамы? — вдруг оборвал свое чтение колдун.

— Нет уж, на фиг, на фиг, как, думаю, выразились бы в этом случае… графы, герцоги и остальные. — Долметчер хотел взять книгу у колдуна, но тот вцепился в переплет мертвой хваткой, давая понять, что покуда не прочтет книгу целиком — не отдаст. Ресторатор нащупал в кармане жилетки серповидный ножичек для вскрывания устриц и решил пойти на крайние меры. Собственно, в отношениях с вудуистами никакие иные меры обычно не годились.

Резать книгу было жалко, но она требовалась для дела — и срочно: Долметчеру полагалось к завтрашнему вечеру прочесть ее и дать о ней отзыв, — похождения же Принца Золотая Гайка сюжета для разговора с императором не сулили, к тому же нынешние границы Южной Армении, добровольно вошедшей в состав Российской Империи, были слишком близки к Катхиявару и прочим районам Западной Индии: эдак подашь царю идею, а завтра Иран без выхода к морю останется, а там и еще что-нибудь случится, — уж по крайней мере за перевод языка хинди на кириллицу Долметчер нести ответственности не хотел. Нет, он, конечно, мог подложить другу-покровителю гремучую змею — но уж никак не в постель, а разве что на тарелку. То же можно сказать и о свинье. На угождении клиенту Долметчер давно собаку съел. Эдакую Вилю-Баскервилю.

Взмахнув ножичком, Долметчер одним движением вырезал книгу из переплета. Колдун притих, бумага ему, видимо, только мешала, осторожно разложил осиротевший переплет на журнальном столике и углубился в руны. А ресторатор унес к себе в «люкс» (в другом конце коридора) собственно рецептурник, и углубился в тонкости профессии. До сих пор ему он знал лишь около десятка рецептов приготовления змеятины. На первой же странице книги рецептов было десятка два — и ни одного знакомого.

Долметчер читал допоздна, потом сбросил с ног меховые полусапожки и задремал прямо в кресле. Много сна ему не требовалось, да и ел он мало, не любил этого занятия вне искусства. Народы, устраивающие чемпионаты по обжорству, вызывали у него легкую брезгливость, хотя, — что поделаешь, — по долгу политической своей службы всем господам сразу, приходилось стряпать и для таких народов. И далеко не худшее это было из того, чем приходилось заниматься Доместико Долметчеру.

Москва, которую Долметчер не очень-то любил, тоже по большей части спала, но далеко не вся. В самом разгаре была игра за сотней столов знаменитого казино «Мускус», где кроме привычных блэкджека, покера, канасты и фараона можно было попытать счастья и в знаменитые «Тринадцать поросят», лицензию на которые владелец «Мускуса» откупил эксклюзивно для всей России. Игра эта, учебник которой выдавался бесплатно каждому новому посетителю «Мускуса», была настолько сложна, что шанс надуть даже самого ловкого крупье просто лез в глаза. Неделя, две, три изучения шестисотстраничного пособия — и новичок смело входил в двери «Мускуса», рассчитывая, что раз уж он — блондин, да фамилия у него заканчивается на гласную, да сядет он лицом на запад, да день недели сегодня нечетный, в названии месяца есть буква «я», луна в Скорпионе, снег пойдет едва ли, плюс еще триста-четыреста модификаторов — и выигрыш ему обеспечен. Чаще всего так и случалось, выигранные империалы сгружались в фирменные портфели «Мускуса», а охрану казино обеспечивало вплоть до размещения денег там, где укажет клиент (хоть в банке «Устричный», хоть в чемодане под тахтой — без разницы), а газеты трубили наутро о новых убытках «Мускуса». Однако до следующего подобного сочетания выигрышных модификаторов могло пройти не одно столетие, о чем выигравший в «тринадцать поросят» начинал подозревать лишь к концу взятого в «Устричном» кредита. Казино процветало, и сорок девять процентов прибыли уносилось на счет малоизвестного отставного полковника с украинской фамилией. Остальные проценты делились между сотнями акционеров, одним из которых, не стыдясь, признавал себя молодой предиктор Гораций Аракелян. Но кроме императора да нескольких с потрохами купленных техников-компьютерщиков, никто не знал, что патент на изобретение этой игры принадлежит именно Горацию.