Земля святых

– Да что это ты …бога приплел …! Вот ведь умора! – он присмотрелся по внимательнее, но жалкий вид собеседника заставил его презрительно отвернуться, сморщив нос, как будто его преследовал неприятный запах.

Нищий неожиданно распрямился в его глазах сверкнула взрывоопасная смесь болезненного самолюбия со звериным началом, проснувшаяся в ответ на незаслуженное унижение, не долго думая, бомж полез в драку, проявив при этом неожиданную ловкость и силу.

Заверещали писклявыми голосами размалеванные девицы, вокруг дерущихся мгновенно собралась толпа любопытных. Как известно подобные зрелища  привлекали всеобщее внимание  еще со времен гладиаторских боев в Древнем Риме, когда на потеху собравшихся кровь ручьями текла на поле боя, и побежденный в конце последнего акта всегда был мертв. Из темного переулка к дерущимся метнулась милицейская сирена. Звук нарастал и превратился в оглушительный вой. Толпа поредела, но не разбежалась совсем, кучка любопытных осталась понаблюдать за окончанием побоища.

Утро в центральное отделение милиции вползло серым липким туманом, запахом вчерашних окурков и крепкого перегара. В серой камере лежал на холодной лавке избитый ночью милицией скучающий, рядом с ним суетился почувствовавший раннее проснувшееся  раскаяние все тот же бомж. Злоба, нахлынувшая накануне отчасти под влиянием трудных житейских обстоятельств, отчасти под действием выпитой в подворотне из горлышка непонятной мутной жидкости, которую бедолага разделил по-братски с неожиданно подвернувшимся приятелем, улетучилась, оставив тяжелую темную тучу в голове и в области грудной клетки – не вздохнуть, не выдохнуть. Запоздалая  жалость и раскаяние на результат деяний своих взяла за горло и не давала думать ни о чем другом, тем более что зримый и осязаемый результат этот был рядом и тихо постанывал.

– Вот изверги, садисты …как они тебя… и главное ни за что, просто так от скуки… управы на них нету! – бомж беспомощно подводил глаза в потолок и театрально вздыхал.

То что он сам накануне кидался в драку желая  того же результата, но в силу своих ограниченных физических способностей не смог причинить существенного вреда – об этом он как-то и не думал больше. Результат превзошел ожидания.

Обида казалась теперь незначительной, при виде тех повреждений, которые достались на долю скучающему. Тело его было сплошь покрыто синяками – глаза заплыли и превратились в узкие как у монгола щелки, на лбу запеклась коричневой коркой кровь, и взгляд его был жалким и затравленным. Непонятные психические процессы произошли в мозгу нищего, под влиянием содеянного и жалкого вида жертвы – он суетливо стал  вытирать грязь и кровь с лица скучающего грязным рукавом своей рубашки, которую снял и смочил из валявшейся в углу пластиковой бутылки с водой. Видимо он считал теперь своим долгом послужить излечению, как будто это бы искупило его грех. Движения его были на удивление легкими и точными, он поднял голову израненного сокамерника и напоил его водой. После решил представиться, как этого требовали правила хорошего тона:

– Лука, -торжественно сообщил он и прижал руки к груди – а тебя как зовут?

Скучающий только застонал:

–Что ж ты с таким святым именем в драку то лезешь, если в бога веруешь? Наверное, врешь, прозвище назвал, как у вас это принято, а настоящее свое имя не хочешь раскрывать!

Бомж с обиженным выражением лица уставился на собеседника:

– Да нет, так родители назвали – старославянское имечко с греческими корнями, свет обозначает, то есть я светлый получается, и в драку не я ввязываюсь, а водка проклятая лезет, иной раз сам себе поутру не рад, как вспомню, что накануне было, а что делать, как без нее прожить? Культура у нас такая, выпить нужно и за здравие и за удачу в делах и за упокой. И имя мое тут не причем. Одним именем сыт не будешь. Иной раз сидишь возле храма Святого Николая на Смоленке и думаешь, ну хоть бы одна душа живая помогла бы, посочувствовала – с утра в желудке пусто и кисло как в пустой бочке.

Бомж шмыгнул носом, и глаза его закраснели и увлажнились от жалости к себе.

– А потом, помолившись отцу небесному, глядишь и какой-нибудь милосердный прохожий, и подаст от души щедро. И думаешь – спасибо боженьке – выручил.

– Я Михаил, – прервав словоохотливого собеседника, и решил представиться скучающий, оценив ситуацию и осознав, что провести в одной камере придется еще долго – тоже есть такой святой, архангел! Ну вот, мы с тобой вроде как святые, а сидим тут за драку – заулыбался скучающий разбитыми губами.  Два падших можно так сказать ангела!