Земля. Тайная история красок

В холле в витрине лежало несколько морских диковин, и центральное место занимала раковина этого самого мурекса, напоминавшая по размеру и форме рожок с мороженым ванильного цвета. Плиний писал, что мурекс ловит жертву, пронзая шипами, и хотя края раковины действительно были заостренными, но вот только достаточно ли? Один раз мне довелось видеть целую коллекцию раковин моллюсков этого семейства, и гипотетически все они обладали способностью вырабатывать фиолетовую краску. У мурекса есть особая железа около анального отверстия (Плиний ошибся, решив, что это рот), выделяющая желтоватую жидкость, которая под действием воздуха и солнечного света становится фиолетовой или пурпурной. Конкретно эта раковина относилась к виду Murex trunculus, и ее нашел один из парней, которые крутились возле стойки регистрации. Я попросила показать мне место, где нашли раковину, и он согласился. Мы решили выйти на следующий день в море в лодке его брата, но, увы, наутро поднялся сильный ветер и волны помешали нашему предприятию.

В 1860-м, спустя четыре года после открытия Перкина, Наполеон III, как я уже упоминала, снарядил экспедицию в Тир, чтобы найти там следы финикийской культуры. Эрнест Ренан, руководитель этой экспедиции, написал, что «Тир можно назвать городом в руинах, возведенным из руин». Сегодня ситуация даже усугубилась, поскольку война и здесь оставила свои страшные метки, и теперь старые и новые руины наслаивались друг на дружку, создавая впечатление, что история движется по спирали. Ренан тогда сразу заявил, что раскопки провести невозможно, поскольку город слишком часто атаковали и подвергали осаде.

В итоге участники экспедиции, прихватив все, что можно, стали собираться в обратный путь, практически ничего не найдя, и тут им улыбнулась удача — они обнаружили каменные саркофаги VI века и византийскую церковь с мозаикой на полу. Однако, к разочарованию Ренана, не удалось отыскать никаких следов той эпохи, ради которой они, собственно, приехали, и покой того, римского, Тира никто не тревожил вплоть до XX века, зато потом археологи обнаружили целый город с триумфальной аркой, некрополем, ипподромом, и, разумеется, там было также и красильное производство. На второй день я попыталась поехать к месту раскопок, поскольку из-за шквалистого ветра поездка за мурексом снова откладывалась на неопределенный срок. Я тогда еще не догадывалась, что старинные красильные цеха притягивают туристов как магнит и доступ к ним ограничен. Охранники не пустили меня посмотреть на вожделенные чаны, где когда-то плескалась пурпурная краска, и мне пришлось, воспользовавшись моментом, когда они отвлеклись, лезть через упавшие колонны.

Самое интересное в красильных чанах то, что они вынесены на задворки города и установлены с наветренной стороны. Знакомясь с органическими красителями, я поняла, что красота заключается в результате, а не в процессе, а производство пурпурной краски было очень зловонным. Неудивительно, что жители, которым красильное производство приносило немалый доход, вынесли его за пределы города, да еще и расположили таким образом, чтобы ветер уносил неприятный запах. В XIX и XX веках красильщики решили воссоздать старинный рецепт и первым делом, разумеется, полезли в сочинение Плиния, который побывал здесь в I веке до нашей эры и знал, о чем пишет. Но проблема заключалась в том, что рецепт краски хранили в секрете и деталей не представлял никто, включая и Плиния. Он писал о том, что моллюсков якобы разрезают, бросают в соляной раствор, приготовленный из расчета, если перевести в метрическую систему, один килограмм соли на каждые сто литров, после чего три дня подогревают, еще девять дней фильтруют и только потом в получившейся краске замачивают шерсть. Вот только рецепт не работал. Едва лишь раковину вскрывали, моллюски выбрасывали струю бесцветной жидкости, которая на воздухе становилась пурпурной, но не растворялась в воде, поскольку это пигмент, а не краситель, как и индиго. Так чем же, спрашивается, его закрепляли на ткани?

Правда, меня беспокоил сейчас другой вопрос — смогу ли я выйти в море, ведь сегодня последний день моего пребывания в Тире. Бог любит троицу, и мне не повезло в третий раз, поскольку шторм пока что не сдавал позиций. Я пошла прогуляться по пляжу, поскольку именно там впервые открыли загадку фиолетового. По легенде, здесь некогда прогуливался Геракл со своим псом, именно он и обратил внимание на то, что язык собаки чем-то перепачкан, и вынул из ее пасти того самого моллюска семейства мурекс. Это замечательное открытие не только решило все финансовые проблемы финикийцев, но и привело к массовому уничтожению несчастных моллюсков.

Я смотрела вдаль на безмятежное море и не могла поверить, что где-то там бушует шторм. Местные жители подтвердили, что Средиземное море тем и опасно: «С виду все хорошо, но лучше не рисковать». Видимо, я оказалась перестраховщицей, поскольку на следующее утро так и уехала ни с чем, упустив шанс найти собственную раковину мурекса.

Краска блекнет