Земля теней

Да, у нее имелась родная тетка, но в этом отношении Джоанна мало что выиграла. Из множества незначительных инцидентов и слов – незначительны они были сами по себе, но вкупе создавали вполне определенное отношение – Джоанна поняла, что ее мать и миссис Джиллингуотер вряд ли испытывали симпатию друг к другу… по правде сказать, их отношения вернее было бы назвать взаимной неприязнью. Эта неприязнь, видимо, передалась по наследству, поскольку Джоанне было очень трудно испытывать к тетке хоть сколько-нибудь теплые чувства; скорее, они терпели друг друга, при этом тетка иногда была не в силах справиться с отвращением, которое смягчалось лишь гордостью, которую миссис Джиллингуотер испытывала в отношении миловидности Джоанны, относя это в заслугу, почему-то, себе.

В этих обстоятельствах Джоанна часто задавалась вопросом, почему ее не отправили на заработки или в услужение. Много раз после ссоры или стычки Джоанна пыталась уйти из дома, но тут же обнаруживала, что нет более верного пути к примирению, чем сказать об этом вслух; миссис Джиллингуотер немедленно осыпала ее извинениями, которые, как прекрасно знала Джоанна, отнюдь не были вызваны каким-либо смягчением теткиного нрава или искренним сожалением о своих словах.

Но что же, в таком случае, было их причиной? На разрешение этой загадки Джоанне потребовалось несколько лет. Ее совершенно очевидно не любили, от нее не желали принимать услуги – Джоанна просто занимала комнату в доме, ее никогда не просили прислуживать посетителям пивной «Корона и Митра» и не спрашивали, не хочет ли она поработать.

Постепенно смутная догадка зародилась и окрепла в мозгу Джоанны: каким-то таинственным образом выходило, что это дядя и тетя жили за ее счет, а не она – за их. Иначе трудно было понять, на что они вообще существовали – учитывая, что мистер Джиллингуотер, в основном, потреблял содержимое бочек в собственной пивной, а других видимых средств к существованию у них не было. Тем не менее в деньгах они, кажется, никогда не нуждались; если Джоанне требовалось новое платье или любая обновка, она получала их без всяких возражений. Более того, когда через несколько лет она выразила внезапное и спонтанное желание получить образование, дядя с теткой молчали несколько дней (вероятно, они использовали это время, чтобы посовещаться и предпринять какие-то действия), после чего сообщили, что отправляют Джоанну в школу-интернат в столице графства.

Она отправилась туда, но быстро выяснила, что в этой школе учились, в основном, дочери лавочников и зажиточных фермеров, вследствие чего те, кто обучался в аналогичных, но более привилегированных учебных заведениях города, смотрели на них сверху вниз. Джоанна была чувствительна и самолюбива, ее обидело подобное отношение, и по возвращении домой она объявила тетке, что хочет учиться в более подходящей школе. Ее слова были восприняты совершенно спокойно; снова возникла пауза, как будто бы для того, чтобы разрешить этот вопрос с кем-то другим. По прошествии нескольких дней Джоанне было объявлено, что она может покинуть школу, если она ей не по нраву, но получать образование она должна, согласно своему положению.

Делать нечего, Джоанна вернулась в школу и оставалась там до 19 лет. В целом это было счастливое время; она чувствовала, что получает полезные знания, которые были бы недоступны ей, останься она дома. Кроме того, среди ее соучениц нашлось несколько дочерей бедных священников и вдов; они были леди по рождению, и Джоанна инстинктивно тянулась к ним, а они нисколько не завидовали ее успехам.

Когда Джоанне исполнилось 19 лет, ей внезапно сообщили, что она должна покинуть школу, хотя никаких намеков на это ранее не делалось. Всего лишь за день или два до этого тетка разговаривала с ней о возвращении в школу, даже не заикнувшись ни о чем. Расстроенная Джоанна принялась размышлять, что же могло произойти – и не связано ли это с визитом мистера Левинджера, их лендлорда, приходившего посмотреть, как ведется ремонт в доме.

Сама Джоанна за всю жизнь разговаривала с мистером Левинджером всего лишь несколько раз, и все же ей казалось, что всякий раз, когда они встречаются, он смотрит на нее с большим интересом. В этот раз Джоанна случайно проходила мимо бара, где беседовали тетка и мистер Левинджер, и потому расслышала его последние слова: «…слишком много для леди». Девушка не могла не отнести эти слова к себе. Потом мистер Левинджер вышел, увидел Джоанну и остановил ее; в течение нескольких минут они беседовали, а затем он резко повернулся на каблуках и вышел из дома с видом человека, исполненного решимости не проговориться о чем-то важном.