Земля в иллюминаторе (СИ)

По пути в ламрайм Хинта завел Иджи в гараж своей семьи. Родителей он не встретил: мать была на легочных процедурах, отец еще не вернулся с работы. Там же, в гараже, он рассчитался с Тави. Когда они вошли в холл ламрайма, тот уже пребывал в полной эйфории.

— Девятнадцать галов… Я не думал, что мы заработаем так много. Это же целый день развлечений, причем для нас двоих!

— А ты еще хотел отжать у Фирхайфа лишний гал.

— Ну, гал лишним не бывает.

— Не трать все. Вот я на часть своей доли куплю инструменты и детали.

— Так то ты, — с влажными от счастья глазами ответил Тави, — а мне ничего такого не нужно. И удержаться от кутежа будет сложно. А то, — посерьезнев, добавил он, — я уже не могу, как раньше, просить у мамы деньги на маленькие радости.

Холл ламрайма был просторным, длинным и выгнутым. Вдоль него стояли круглые тумбы. Над большинством постаментов, красиво светясь, возвышались группы героев. Фигуры, все примерно в метр высотой, совсем как живые беззвучно разговаривали между собой, жестикулировали, сражались. Одна из сцен изображала воинов, печально склонившихся над телом павшего товарища. Под ногами фигур, по круглым дисплеям, бежали надписи с названиями и временем сеансов. Между тумб ходило с десяток разновозрастных посетителей. Выбрав лам, они подходили к тумбе, рисовали перед ней стандартный знак контакта, и тогда фигуры героев исчезали, сменяясь трехмерной проекцией лам-зала. Посетители резервировали себе свободные места и уходили — кто в кафетерий, кто прямо на лам-сеанс. Тави, Хинта и Ашайта влились в разреженную толпу.

— Хороший сейчас сезон, — показывал Тави, — столько новых ламов! Еще дней десять назад половина тумб стояла пустая. А теперь вон новое, и вон там, и еще…

Хинта только и успевал, что вертеть головой. Наконец, его притянуло к яркому постаменту, над которым могучий мужчина в огромном экзоскелете с десятками механических рук, растущих от плечей и боков, крушил ледяную скалу. Спутники в костюмах поменьше помогали ему. Под фигурами разрушителей льдов крутилась надпись: «Сопротивление Притака — строители ледяного лабиринта». Хинта поймал бегущую надпись ладонью, заставляя ее развернуться в пояснительный текст.

— А я это фактически видел, — расстроился он. — Это ремейк «Семи крепостей Джифола».

— Нет, это не по ламу позапрошлого года. Это самостоятельная история по тому же мифу, но с упором на линию Бриты Мурата.

— А кто он? То есть, имя-то я помню…

— Сын Гвартаны Мурата, последнего из космолетчиков, кто после катастрофы сумел вернуться на Землю с Марса. Брита был воспитан отцом, вырос и стал механиком снежных буров. Он прославился, когда построил подо льдом пути сообщения под оборонительными линиями Джидана.

Хинта кивнул.

— Я помню, как в «Семи крепостях» выглядела его машина. Тысяча ледорубов на такой круглой штуке.

— Да, — увлеченной скороговоркой подтвердил Тави. — Там показывали его машину и его тоннели, потому что джиданцы пытались разрушить их ледороющими торпедами и потом отбивали вышедшую из-подо льдов атаку Притака. Но сам Брита фактически не был показан — он ведь там был лидером врагов. А здесь будет взгляд с совсем другой стороны: вся его жизнь в Притаке с детства и до исчезновения во льдах. Хотя не знаю, может, они придумали какой-то конкретный конец его истории.

— Открытый финал, — оценил Хинта. — Будет интересно. Пойдем на него?

— Давай не в этот раз. Он идет еще пятьдесят дней, а кое-что, чего ты еще не видел, скоро уже закончится.

— Твой Джилайси, — угадал Хинта.

— Да. Сходим на него. Я так хочу, чтобы ты это увидел! Туда.

Они пошли к дальнему постаменту. На нем была изображена сцена рукопашной борьбы — развитый юноша с красивым, немного даже женственным лицом, в разрушающемся скафандре-экзоскелете вырывался из сети пут, а на его плечах и ногах, пытаясь удержать, висели другие герои. Вокруг постамента бежала надпись: «Джилайси Аргнира — плачущий воин».

— Знаю, выглядит странно, но это самая лучшая часть самой потрясающей истории, которую я знаю. Один из тех случаев, когда лам-реклама хуже самого лама.

— Я видел уже два лама про Джилайси. Про него-мальчика, когда он побеждает своего жестокого отца и становится первым из героев Джидана…

— Меняет все в их стране, — закивал Тави.

— И второй, когда он уже ни на чьей стороне.

— Он всегда был на стороне справедливости. А это — середина его истории. — Тави ткнул в бегущую надпись и зачитал вслух. — Джилайси Аргнира — плачущий воин, забывший, на чьей он стороне, и начавший битву за само добро против всех.

— Так вот как он перестал быть воином Джидана.