Земля в иллюминаторе (СИ)

— Нет, это он, он, — плакала Лика. И тогда Атипа поднял сына, и закружил его на руках. И в этот момент Хинта ощутил абсолютный покой. Он вдруг понял, что его родные будут счастливы — счастливы без него. Он услышал, как Ашайта мысленно прощается с ним, поет ему. И Хинта хотел к ним, но в то же время не хотел. Это было очень странное состояние желания и нежелания, раздвоенности. Он сам стал словно душа, которая отрывается от тела и от мира, чтобы увидеть иной свет.

«Я ушел оттуда, — думал он. — Неужели это больше не мой дом? Куда я пойду теперь? Я не отпускаю Тави. Я пойду с Тави. Но куда я пойду с Тави? Неужели мы войдем с ним в Золотые Врата — в те, из которых он вышел шесть лет назад, чтобы стать моим другом? Неужели я не встречу там — по ту сторону золота — своей семьи? А ведь я чувствую, что не встречу их больше. Что же будет? Куда мы мчимся? Как мне не отпустить тебя, друг, как не потерять, когда ты теряешь свою кровь и жизнь? Нет, ты не умрешь. Я не позволю. Хоть бы кончилось это видение, хоть бы я снова увидел твое лицо, хоть бы время снова обратилось безвременьем».

Но Хинта не мог остановить цепочку видений. Он увидел Фирхайфа, который обнимал свою дочь, погибшую в шартусской бойне. Он увидел Джифоя, который обнимал свою дочь, годы назад потерявшуюся и погибшую среди фратовых полей. Он увидел Эрнику, которая рыдала, потому что к ней пришел отец Тави, чтобы сказать ей, что сам Тави уже никогда больше не придет. Но были и такие, чье воскрешение Хинта не увидел — семья Дваны погибла полностью, не осталось никого, ради кого они могли бы снова переступить порог жизни и смерти.

Среди множества других картин Хинта увидел армии наемников «Джиликон Сомос», которые массово скапливались на транспортных узлах и военных базах у северной стороны Экватора. Солдаты растерянно наблюдали, как золото и жизнь сносят, поглощают, вбирают в себя монорельсы тихоходных поездов.

Квандра неподвижно стоял в серебристо-белом скафандре на трапе своего джета и созерцал преграду, которую ему не дано было преодолеть. Он хотел вмешаться, бросить все силы в последнюю битву — но опоздал. Великая трансформация мира уже началась, и больше не было пути из северного полушарие в южное. Был лишь путь между жизнью и смертью сквозь Золотые Врата.

Когда очередные врата открылись посреди военной базы, Квандра приказал открыть по ним огонь. Но его солдаты не стали стрелять. Безоружная золотая армия воскрешенных любимых вышла навстречу пулеметам, и битва была выиграна без единого выстрела. Долго одинокий повелитель молчаливо стоял на своем пьедестале, наблюдая, как рушится его империя. Даже в этот момент он не мог допустить, что и к нему кто-то придет — ему казалось, что он никогда никого не любил, не терял, ни о чем не жалел. Но он ошибался. Вот золотая фигура отделилась от толпы и пошла прямо к нему. Надменный, Квандра смотрел на свою судьбу и не мог ее узнать. Он начал понимать, кто перед ним, лишь когда его фавана таграса сделал первые шаги по нижним ступенькам трапа. И тогда Квандра пошатнулся, словно от удара в сердце, потому что это был Вева Курари — такой, каким он ушел из жизни, каким Квандра его запомнил. Так была проиграна последняя битва Квандры — в объятиях старого друга он сошел с ума. В его закатившихся глазах навсегда запечатлелся зелено-золотой отблеск цветущего Экватора.

_____