Земля в иллюминаторе (СИ)

Значит, слово «хару» означало какой-то хронический недуг. Хинта ощутил неловкость из-за того, что подслушивает, и хотел было уйти. Но взрослые были между ним и лестницей, ведущей обратно на первый этаж, и он подумал, что, если его увидят, ему придется объяснять, зачем он пришел в этот коридор. Его паранойя усилилась: теперь он ждал беды не только от сверстников, но и от старших. Обессиленный, он прислонился лбом к стеклу и вынужденно продолжал слушать.

— Вы можете меня уволить.

— Вам прекрасно известно, что Ваше увольнение сейчас будет катастрофой. Вы взяли на себя целых три предмета, и расписание старших потоков распадется, если Вас снять! Вот в какое положение Вы поставили школу.

Хинта догадался, что директорша ссорится с одним из учителей; он не знал только, с кем именно — среди известных ему не было ни одного по фамилии Румпа. Это вызвало у него удивление, так как он думал, что уже знает весь преподавательский состав школы. Неужели учитель был новым?

— Тогда не увольняйте меня. Нужно соблюдать всего несколько условий, и у Вас не возникнет с моей болезнью никаких проблем.

— Теперь я понимаю, почему Вы приехали сюда! Хару не так-то легко найти работу в Литтаплампе!

— Поверьте мне, эта болезнь не будет помехой.

— Но Вы приехали сюда из-за нее. А все остальное, что Вы мне наговорили о своих исследованиях — это была просто чушь!

— Вы знаете, что неправы. У Вас все еще есть друзья в университете Кафтала. И я уверен, что Вы наводили справки о моей научной карьере.

Значит, учитель был с той стороны Экватора — это вызвало у Хинты какую-то смутную ассоциацию. Теперь даже голос этого человека казался ему знакомым. Однако прошли долгие секунды, прежде чем он, наконец, вспомнил — странную встречу у тихоходной дороги, приезжего молодого мужчину, который прямо с поезда пошел в ламрайм; и еще Хинта вспомнил, как Тави увлекся тогда этим человеком.

— Да, я наводила справки. За всю свою жизнь Вы лишь несколько месяцев работали на полную ставку. Разумеется, я не могла узнать больше. Но меня насторожило, что специалист такого уровня работает почти бесплатно.

— Я написал три книги. Это тоже работа, и за нее тоже платят. Она занимает время, но не оставляет следов в базе данных университетского отдела кадров.

Хинта вдруг осознал, что за весь разговор этот человек ни разу не повысил голос. Он беседовал со своей начальницей так спокойно, словно был для нее вне досягаемости. А ведь она действительно могла его уволить. И что бы он тогда стал делать — безработный чужак в Шарту, уже лишившийся возможности вернуться назад к прежней жизни?

— Я признаю, что сознательно не стал ставить Вас в известность о своей болезни.

Гарай возмущенно фыркнула.

— Мне хотелось здесь работать, и я повел себя, как любой благоразумный соискатель на собеседовании — рассказал о своих сильных сторонах и умолчал о слабых. Мне не за что перед Вами извиняться, так как в Шарту нет развитой законодательной базы, регламентирующей отношения работника с работодателем.

— Вы неслыханно наглый человек.

— Я предлагаю Вам пари. Если на мою студию перестанет ходить хотя бы один ученик, Вы меня уволите.

— Я директор этой школы. Пари неуместно.

— Как и обвинения, брошенные Вами мне в лицо. Вы ошибаетесь, если думаете, что я нищий, пришедший сюда за милостыней. Поэтому, если Вы все-таки не готовы прямо сейчас меня уволить, то я бы предложил изменить тон этого разговора и обсудить мою болезнь.

— Я должна Вас уволить.

— Хорошо, — равнодушно ответил Ивара Румпа. — Тогда я рад, что не успел принести в школу свои вещи.

Раздался тихий щелчок, потом звук передвигаемого стула.

— Остановитесь. Сядьте. Я должна Вас уволить. Но это не обязательно делать прямо сейчас.

— Вы меня выслушаете?

— Да.

— Можно я начну с вопроса?

— Какого?

— Что Вы знаете о хару?

— Я полагала, это Вы мне будете о них рассказывать.

— Будет быстрее, если я не стану повторять то, что Вам уже известно.

— Я знаю, что это наследственная болезнь некоторых общин литской ойкумены, в которых практиковались близкородственные браки. Симптомы болезни психические. У хару нарушена деятельность какой-то части мозга. Они плохо контролируют себя и неспособны работать.

— Относительно работы все ровно наоборот. Хару способны работать. Их проблема в том, что во время приступов для них не существует ничего, кроме их работы. Они исчезают сами для себя. В некоторых профессиях это пагубно. Но преподавание и наука — это те два вида деятельности, на которые наша болезнь влияет только положительно. У хару изменена поясная извилина коры головного мозга, поэтому время от времени такие, как я, теряют способность заботиться о себе и своих вещах. Я забываю есть, бриться, перестаю следить за состоянием квартиры и одежды. При этом я сам этого не замечаю, пока мне об этом не скажут. У этого есть лишь одно реальное последствие — мои вещи стареют и ломаются намного быстрее, чем у других людей.

— Отлично, — язвительно сказала директорша.