Земля волшебника

– Я сильно подозреваю, что ты ушел оттуда из-за меня. Или из-за того, что ты больше не король и тебя это бесит.

– Нет, не бесит. Совсем. – Квентин сам удивлялся этому. – Раньше я был одним целым с Филлори, теперь уже нет.

– Хочется верить, что ты себя не обманываешь, но в таком случае напрашивается вопрос: кто ты теперь?

– А ты?

Элис пораздумала и сказала, показывая на дверь:

– Может быть, ответ там.

В деревянной, светло-зеленой, довольно красивой двери не было ничего необычного: такие можно найти на задах любого магазина винтажной мебели.

– Ладно, – сказала Элис. – Если совсем уж облажаемся, приползем назад к Элиоту.

– Да, этого у нас никто не отнимет.

– Ты ведь понимаешь, что мы больше не влюбленные? – прищурилась она.

– Да, конечно.

– Просто не хочется, чтобы у тебя имелись неправильные мысли на этот счет.

– У меня их вообще нет.

Не совсем так. Мысли у него были, и самые разные, в том числе насчет Элис, но об этом можно и умолчать.

Вернувшись в Нью-Йорк, Квентин тут же опять взялся за созидание нового мира. Он простился было с этой мечтой, истратив последнюю из монет Маяковского, но потом заполучил стручок с Той Стороны и решил, что попытаться все-таки стоит. Ни книги Руперта, ни заветной страницы у него больше не было, но он, похоже, помнил их наизусть – вернее, не смог бы забыть, даже если бы постарался.

И еще у него была Элис, которая жила в одном доме с ним и намного превосходила его как маг. Она наблюдала за его деятельностью и давала советы. Пугаясь свободы, которую обрел без Филлори и без Брекбиллса, Квентин с головой ушел в их с Элис совместный проект. Работа немного снимала давление и давала ему шанс заново узнать Элис, а ей – заново разобраться в себе. Ей было еще далеко до полного выздоровления; хорошо, что у них появилась возможность спорить на какие-то конкретные темы помимо вопросов жизни и смерти и собственных запутанных чувств.

Да, попытаться стоило, даже если ничего и не выйдет – и он не исключал, что Элис думает то же самое. Он теперь хорошо понимал, что раньше она любила не того Квентина, каким он тогда был, а того, кем он мог бы стать. Может быть, Квентина нынешнего.

Когда они проделали все до конца, и пыль осела, и дым рассеялся, в дальней стене комнаты появилась эта самая дверь. Они разглядывали ее в деталях, не торопясь.

– Смотри-ка, молоточек, – сказала Элис. – Как мило. Твоя работа?

Он присмотрелся. Зрение у него еще сильнее упало, надо будет новые очки заказать. Точно, молоточек. В виде китового хвоста.

– Напомни мне как-нибудь тебе рассказать.

Синий кит – хороший как будто знак. Квентин подошел и открыл дверь. Из нее хлынул свет прохладного белого солнца. Дверь на этот раз вела не в призрачный дом, а на воздух. Первые впечатления – прохлада, свежесть и темная огородная зелень.

Проклятие снято. Им удалось сотворить настоящую новую землю.

– Атмосфера пригодна для дыхания, – сообщил Квентин, ступив за порог. Где-то чирикнула птица.

– Придурок. – Элис последовала за ним. – Стало быть, вот он, наш тайный сад. И погодка ничего себе.

Ничего, но и только. Ненастье и туман вдалеке. Чуть ниже аккуратные ряды фруктовых деревьев, на небе три луны разного размера, как разрозненные шарики для игры: белая, бледно-розовая и голубоватая, совсем маленькая.

– Представляю, что у тебя тут творится с приливами, – заметила Элис.

– Если здесь вообще океан есть. И почему у меня? Мы вместе это делали, если помнишь.

– Это твоя земля, Квентин. Из твоей головы. Но мне, в общем, нравится, напоминает Шотландию.

– Хочешь яблочка… или что тут у нас? – Если и не яблоки, то красные, твердые, круглой формы плоды.

– Не очень. Мне будет казаться, что я твой ноготь грызу.

Через сад они вышли в поле. Земля Квентина дыбилась травянистыми кочками и пригорками, похожими на морскую зыбь. Роща тонких деревьев вроде осинок переплелась между собой, как баньян. Облака, не кучевые и не перистые, относились к каким-то внеземным видам. Нечто в серых перьях со свистом прорезало воздух и скрылось.

– Интересно, – сказал Квентин. Элис показала ему на радугу, стоящую на горизонте по непонятной причине. – Да. Банально несколько, но красиво.

– По-моему, у тебя все получилось очень оригинально, – сказала Элис, поддев ногой камешек. – Надо будет придумать какой-нибудь тайный ход, чтобы дети могли сюда бегать.

– Да, правильно.

– Только чтобы не очень легко было.

– Легко не будет, и откроется ход не сразу. – Квентин взял Элис за руку; она не противилась. – Хочу, чтобы мы какое-то время побыли здесь вдвоем.

Щеки у них покраснели на холоде – пришлось согреть друг друга с помощью чар. Фосфоресцирующие полевые цветы, растущие в короткой траве, закрывались наподобие морских анемонов, если к ним подходили близко. Страна оказалась больше, чем думал Квентин: вдали виднелись горы, вблизи вырисовывался приличных размеров лес. Квентин сковырнул ботинком пучок травы, обнаружив богатую, как черное масло, почву.

Что-то щекотало ему грудь. Он полез в карман: филлорийские часы тикали, стрелки двигались. Новая земля, как видно, пришлась им по вкусу.

– Погоди. Хочу кое-что испробовать.