Земля волшебника

– Погоди, я до этого еще не дошла. Выносливый такой народ, крепкий. Вождя, который меня спас, называют Первейшим. Я ему объясняю, что мы, то есть я, завоевали его и пустыня теперь входит в Филлори. Сначала хотела промолчать, он все-таки жизнь мне спас, но аннексия есть аннексия. Решила, что лучше сказать: пусть знают, что отныне они полуавтономная территория в составе Филлорийской империи. Но Первейший ни в какую! Говорит, что слыхом не слышал о Филлори, представляешь? Я обозлилась, конечно, но в целом мне там понравилось. Врагов у них вроде бы нет, но все носят оружие из какого-то черного металла. Он легкий, прочный и высекает искры при каждом ударе – не знаю, что это за субстанция. У Первейшего копье целиком из него; выковано, говорит, в пустыне, и он им какого-то бога убил. Оно, мол, волшебное и помогает укреплять дисциплину, но я ни разу не видела, чтобы он использовал его в таких целях.

В общем, я решила завоевать их мирным путем. Стала помогать им в работе, входить в ритм их жизни. Представь себе картину: королева Филлори дергает репку и копает личинок в песке – я старалась думать, что это омары, но это конкретно черви. Причем я даже не злилась, можешь поверить? Не помню, чтобы когда-нибудь злилась меньше, чем там.

С Первейшим мы спали вместе. Это не любовь была, но мне очень нравился он и его образ жизни – да и хорош, собака, что уж тут скажешь. Секс был потрясающий, как будто с самой пустыней все это проделываешь. Месяца через три…

– Постой, – сказал Элиот. – Ты три месяца проторчала в этом своем Скалограде? А в Филлори что делалось все это время?

– Да что с ним сделается, с твоим Филлори. Хорошо налаженное государство управляется само по себе. Все население думает, что я умею читать их мысли – они в дэше пописать боятся, не говоря уж о чем-то другом. Короче, через три месяца Первейший объявляет: если я хочу и дальше у них оставаться, надо пройти инициацию. Обряд серьезный, каждый год кто-нибудь погибает, но если пройдешь, тебе вручат эту черную железяку. Ну, ты знаешь – я ничего наполовину не делаю…

– Знаю, Дженет, но это уж прямо жесть.

– Ты слушай, самая жесть впереди. Я, между прочим, нарушаю священную клятву, рассказывая об этом, но так и быть. Первейший уводит меня в пустыню. Мы опускаемся на колени, он набирает песок в пригоршню и говорит: то, что я ищу, находится здесь. Я в полных непонятках смотрю на этот песок и начинаю замечать, что в нем что-то поблескивает. Не так чтобы сплошь, но попадаются блесточки. Тут я соображаю, что это и есть тот металл, из которого куется оружие. Одна крупица на тысячу песчинок, говорит Первейший. Дает мне холщовый мешок и велит мне наполнить его этими металлическими чешуйками. В каком смысле наполнить, спрашиваю? До краев или так, до середки? Ты, говорит, сама поймешь, когда мешок будет полон. Придет Плавильщик, превратит собранную руду в металл и скует для тебя клинок.

– Надо же, какой сервис.

– И не говори. Я бы должна была заподозрить неладное, но очень уж мне хотелось заиметь такое оружие. В общем, процесс пошел. Беру горсть песка, выбираю черные крупинки, стряхиваю в мешок. Никакой магии, только песок и руки. Через несколько часов глаза заслезились и окосели, а к следующему восходу солнца галлюцинации начались. Мешок наполняется, я чувствую его вес, но большой вопрос, не свихнусь ли я раньше, чем наберу сколько надо. Со мной произошло все, что полагается при таких испытаниях: я описалась, чуть не ослепла, один раз даже вырвало. Очень все неприятно, но в то же время я чувствую, что пустыня закаляет меня, выплавляет слабость и посторонние примеси, оставляет самое важное. Собираю свои крупицы, а в голове вся эта фигня.

– Дженет… – Элиот впервые слышал, чтобы она так откровенно говорила о своих чувствах. Что бы с ней ни случилось, она действительно стала совсем другой – и как он раньше не замечал? – Зачем же было так мучиться?

– Сама не знаю. Чувствовала, что так надо, и все. Руки трясутся, а я все работаю. Когда солнце зашло в третий раз, я стала думать, что близка к завершению. Мешок у меня не очень большой, скорее пакет, и вроде бы полон уже. Не стыдно предъявить, если спросят. Плавильщик как бы не придет, если туда затесалась хотя бы одна песчинка – не знаю, верила ли я в это, но все время перетряхивала руду, на чистоту проверяла. Прямо-таки полюбила этот мешочек – холодненький такой, маслянистый, плотный, по-особому пахнущий. Гордилась им, мечтала поскорее увидеть, какое оружие получится из него. Знала, что в любом случае это будет острое, нерушимое проявление моей воли. То, чего я всю жизнь ждала.

Защита у меня ослабла, и в голову лезло то, о чем я давно уже старалась не думать. Например, как Элис шла по лесу в Брекбиллс, не зная даже, примут ее или нет. Как паршиво я к ней относилась перед тем, как она погибла. Как Джулия ждала, что Брекбиллс ее позовет, а он не позвал. О тебе тоже думала: как я раньше по тебе страдала и как далеко ты теперь. Знаешь, здесь ты в самом деле стал личностью, и я уважаю тебя за это – все уважают. Раньше я, кажется, не говорила тебе?