Земля за океаном

Но мы их увидели!.. Увидели жеребца. На красном глинистом гребне он стоял в позе чуткого стража. Красный холм, и на нем четко очерченный силуэт. От дороги в километре или немного больше. Несомненно, он увидел нас раньше, чем мы его. Черный и неподвижный. В бинокль видно: чуть шевелятся уши…

Издалека делаем несколько снимков и разделяемся. Двое с машиной занимают высокую точку – приковать внимание жеребца. А двое – Джин Нан и фотограф – по каменной осыпи катятся вниз, чтобы вылезть на холм уже близко от жеребца. Согласовывать действия можно лишь жестами. Джин сразу все уяснил: ему надо выбраться первым по возможности дальше – пусть жеребец именно там увидит опасность…

Вот шляпа Джина показалась из-за камней. Жеребец тоже наверняка увидел приземистую фигуру. Теперь живее! По камням, по колючкам округлых кактусов, в обход рвущих штаны и рубашку островков можжевельника. Скорее на холм под защиту зеленого кустика.

Жеребец занят Джином, и можно как следует рассмотреть его метров с двухсот. А вон и те, кого он так бережет. Внизу, на полоске зеленой травы, у подножия холмов пасутся лошади. Одну из них сосет жеребенок. Обычные лошади. Мирно щиплют траву, и кажется странным, что надо подбираться к ним осторожно.

Поднимись сейчас над кустом – жеребец подаст им сигнал. Вольная дикость сквозит в этой темной фигуре. Полчаса на одном месте, не поменял позы, кажется, не переступил даже. Как изваяние!

Раньше в степях такие вот молодцы водили огромные табуны. Заботливый, властный, ревнивый. Силу и эту обязанность быть всегда начеку полагается подтверждать. Чуть соперник переступит границу – немедленно в бой. Вздыбясь, оскалив зубы, два жеребца наносят удары копытом, норовят укусить, бешено скачут вокруг табуна. Только сильный имеет право продолжить род… И тут загнанные людьми мустанги не изменили своей природе. На мускулистой груди жеребца в бинокль различаются шрамы – дрался… От людей же надо скрываться. Надо понять, что они замышляют, и вовремя увести этот крошечный табунок – неокрепшего жеребенка и четырех кобылиц. Поразительное терпение и сознание долга! С промежутками в минуту сделано больше десятка снимков, и на каждом поза будет одна и та же.

Кобылицы и жеребенок внизу пасутся. Замечаешь теперь: нет в них спокойствия привычных тебе лошадей. То и дело поднимают от травы головы, слушают. Жеребец пока не считает нужным их потревожить – фигура стоящего на холме Джина загадочна, но неопасна как будто…

Посмотрим теперь, что будет. Подъем во весь рост, взмах рукой Джину – «двигайся вдоль каньона!». Жеребец сразу увидел опасность, и очень большую. Громкое ржание! Там, внизу, встрепенулись, заметили Джина, с оглядкой, медленно двинулись по лощине. И только теперь, на ходу, поняли, что есть опасность и более близкая. Жеребец не покинул холма. Ржание почти беспрерывное и притоптывание на месте заставили кобылиц ответно заржать. Они могли бы галопом пронестись по каньону. И хотелось, чтобы они показали, на что способны. Но был у четырех кобылиц жеребенок – неокрепшая, тоненькая лошадка. Они почти прижались друг к другу, прикрывая с двух сторон жеребенка. Крадучись, упругой рысцой, лошади миновали опасное место и скрылись за поворотом. Только теперь жеребец мог подумать и о себе. Но он не спешил, хотя видел: прямо к нему бежит человек… Человека и лошадь разделяют примерно сто метров. Снизу на фоне неба дикий конь походил на пружину, сжатую до предела. Спокойное ржание из-за холма, по-видимому, означавшее: «все в порядке», распрямило пружину… Возможно, не все бы нашли совершенной его фигуру. Но очень красив на красных холмах этот дикий бегун с черным длинным хвостом, с черной косматой гривой, толчками кидающий тело по крутизне. Две минуты – и вон уже табунок… Кобылицы перевалили гребень и скрылись, а он остался. И будет теперь оттуда смотреть.

Подошел Джин. В свои пятьдесят с лишним лет сколько лошадей, укрощенных и диких, видел этот пастух, однако он тоже взволнован.

– Бьютифул хорс…

С такой же интонацией произносится русский вариант этих слов…

– Красивая лошадь… Очень!

Фотограф садится вытряхнуть из ботинок колючки и камни, прикладывает губы к ссадинам на руках. Джин, улыбаясь, хлопает по своим сапогам с высокими каблуками: «Вот что надо для этих мест!» Потом он манит фотографа пальцем и тычет в землю носком сапога – между пучками сухой травы лежит, туго свернувшись, змея. Без объяснения ясно, что это гремучка – кончик хвоста похож на трубку противогаза, кольца жесткие и подвижные. «Погремушкой» змея упреждает: «Пройдите мимо».

Да, в ботинках и полотняных штанах не очень уютно лазить в этих колючках… Жеребец наблюдает за нами издалека. Джин предлагает еще подойти. Разделяемся. Делаем круг километра в четыре. Но зря. Мустанги ушли. С холма видим их силуэты и легкую пыль…

Четыре часа охоты. В пестроте красноватых оттенков земли находим глазами букашку-автомобиль. С холма на холм, пугая сереньких ящериц и пугаясь зловещих змеиных трещоток, выходим к дороге.