Земля забытого бога

– Кофе? Коньяк? Нет? А я, знаете, купил ящик отличного коньяка в Шампани. Так как здоровье, дорогой Станислав Николаевич? Что-то я смотрю, вы совсем осунулись. Все работа? Как, кстати, дела по вашему сасанидскому кладу?

Садомский замялся, но после сообщил, что клад не найден и его выводы, опиравшиеся на старые документы, были ошибочны, умолчав об истинных причинах.

– Я все компенсирую, не волнуйтесь. У меня будет пара заказов на оценку, к концу года я рассчитаюсь с вами, – пытался отвести гнев сильного мира сего от себя Садомский.

– Да бог с вами, Станислав Николаевич! Что вы о деньгах. Я и не вспомнил бы о них! Кстати, раз уж так, может, посмотрите мое приобретение, оцените, а о деньгах и забудем тогда? – Олигарх хитро прищурился, сложив руки под выпирающий из-под дорогой кофты живот.

Садомский согласился, удивляясь, что всё стало так просто. Обычно этот человек ошибок не прощал. Олигарх пригласил его в соседнюю комнату, уставленную антикварной мебелью, открыл огромный шкаф английской работы времен Карла Второго:

– Вот, поглядите.

Садомский подошел поближе, всмотрелся в предметы, стоявшие на полках: серебряные чаши с золотыми ручками, золотые блюда разных размеров, кувшины из серебра и золота, фигурки людей, масляные лампы из фарфора, убранные в драгоценную обложку, монеты и украшения, с изредка утраченными элементами, но в прекрасном состоянии. И каждый предмет нес на себе четкие признаки происхождения, которое не могло быть оспорено, – это были артефакты империи Сасанидов.

– Ну, как ваше мнение, это оригинальные предметы? – улыбаясь, спросил олигарх. Садомский не отвечал, просто тщательно осматривал каждый. После получаса в тишине Станислав Николаевич повернулся к хозяину коллекции драгоценностей древнего Ирана и кивнул головой:

– Несомненно, это оригиналы. Но откуда у вас такая коллекция? Это достойно любого музея мира!

– Знаете, предложили по случаю. И очень недорого.

– Кто предложил? – спросил Садомский, начиная что-то подозревать. Потому что иного источника, кроме того, который он искал весь последний год, для столь полного набора культовых предметов и монет того времени у него на примете не было.

Олигарх рассмеялся, тряся двойным подбородком:

– Станислав Николаевич, вы же понимаете, в нашей среде такое спрашивать не принято. А цену скажу – миллион евро, всего. Вы же понимаете, что это дешево?

– Это очень дешево. Это стоит в десятки раз больше, – сквозь зубы, едва сдерживая раздражение, произнес Садомский, думая: «Господи, если бы ты был на свете, разве бы ты дал проклятому подлому вору всё это? Разве бы ты позволил за какой-то миллион евро продать то, что стоит славы, величия, уважения и памяти потомков?» Но Господь не внимал Станиславу Николаевичу, олигарх лукаво улыбался, любовно озирая свое богатство, а Садомский вынужден был лишь откланяться, подтвердив реальную стоимость коллекции и её востребованность на рынке антиквариата.

Помощница проводила Садомского до двери, он вышел на набережную, но вместо работы отправился в тот индийский ресторанчик, где любил выпить отличного чаю с молоком. На этот раз Станислав Николаевич рухнул в кресло, неприличным жестом подозвал услужливого хозяина-индуса, который сам встречал дорогих постоянных гостей, и потребовал бутылку коньяка. За рассматриванием этой бутылки его и застала разрумянившаяся от прохлады и северного ветра Анастасия Валерьевна Панина.

– Стасик, я видела тебя, бредущего мимо Биржи. Сигналила, сигналила, а ты даже не повернулся. Но я же знаю, где тебя найти в обед, – щебетала Панина, снимая пальто и легкий шарфик. – Ой, что это, Станислав? Ты стал пить?

Садомский мрачно посмотрел на Анастасию Валерьевну и выпил бокал коньяка, залпом, как водку.

– Эх, Стасик, да я смотрю, у тебя депрессия. Но это делу не поможет! Официант, миленький, минеральной воды и чаю, вашего, с молоком. Так, вот тебе калий и магний для сердца, не молод уже, выпей и запей водой. А потом чаю, Стасик, чаю! А коньяк мы допьем после, у меня. И вообще, переезжай ко мне, я теперь абсолютно свободна, мне дан развод, все решилось. И ты решись, ты же такой слабый и незащищенный, Станислав! Я тебе нужна, а ты мне. Согласен? – Панина обняла мрачного Садомского, окунув его лицом в свою грудь. И Станислав Николаевич вдруг успокоился, затих, как ребенок, который так давно ждал маму и, наконец, дождался.

* * *