Земля зеленая

Еще старый Бривинь собирался выкупать землю. Собираться-то собирался, да не мог, — денег не было. Откуда деньгам взяться, когда из корчмы не выходит, хозяйка весной коров за хвосты поднимает и с лошадей до Янова дня не сходит старая зимняя шерсть. А землю, хоть лопни, а выкупай, потому что старый Рийниек тоже собирался в имение, у него денег достаточно, он свое получил за рожь на Гравиевых холмах и за навоз, вывезенный на паровое поле. Тогда старик поговорил с лошадником Руткой, тот сразу согласился: отчего же нет, Бривинь расплатится понемножку, но за ссуду надо дать пуру овса, мешок муки, воз сена — у него в Клидзине ничего не растет. Старый Рутка до конца жизни хвастался: «Я старому Бривиню землю выкупил». Усадьба не хуже имения, но от Рутки Ванаги еще долго не могли избавиться. Иоргис Ванаг-то хотел поскорее сбыть с рук сестру, — у Юлы такой норов, что ни с одним человеком не может ужиться. Лизбете грозилась: «Либо она уйдет, либо я в Юрьев день вернусь к матери в Пале, этот драгун меня в могилу сведет». А куда ее денешь, батраки с ней и заговорить не смеют, а у хозяйских сыновей разное на уме. Тот же Калназарен, церковный староста, в ту пору как будто на нее поглядывал, да подвернулась эта айзлакстская — глаза с поволокой. И Фрицу из Мулдыней жена нужна позарез, мать почти ослепла, ни ткать, ни коров подоить, огонь на шестке развести и то ей трудно. Но как только услыхала про Юлу, так руками замахала: «Если только хочешь привести в дом бривиньскую Юлу, так сперва закажи мне гроб». На счастье попался Вецкалач, — хоть пьяница и шут, но готов жениться. Ему только нужны лошадь, две коровы и три сотни деньгами. Лошадь и коровы — это пустяки, а вот денег у Ванага нет, зато у молодого Рутки их без счета, и одолжить готов, но не больше двух сотен, а три — ни за что. И с тех пор, разъезжая по дворам, молодой Рутка еще больше, чем его отец, хвастался: «Это я Юле Бривинь закупил приданое».

Зета Лупат смеялась тихо, но от души, даже слезы выступили на глазах, и сам Лупат наклонился послушать. Мартынь Упит воодушевился. Несмотря на хмель, он понимал, что нехорошо болтать про хозяев, которых всегда так яростно защищал. Юла Вецкалач, словно услышав, что говорят про нее, уже повернула в эту сторону широкое, как у всех Ванагов, лицо с волосатой бородавкой под глазом, но Мартынь не мог остановиться, язык был сильнее его самого, он старался только говорить потише.

— С этой сотни и пошла вражда. Три года наезжали сюда Вецкалачи — либо сам, либо жена, — то подушную платить надо, то сапоги заказать или окрестить мальчонку. Вся волость смеялась, Рийниек в корчме глумился: «Пусть Бривинь к этой сотне еще колеса для телеги подкинет». Сам Вецкалач плакался у Рауды: с какой стати он должен клянчить в Бривинях, как Сауснис из богадельни. Если бы хоть жену получил, а то какого-то драгуна! Это еще у него доброе сердце, другой бы и не взял без пяти сотен. Мартынь соглашался, что Вецкалачу живется несладко. Ну, выпивает, — а кто же иногда не выпьет стаканчик водочки. Но если хозяину приходится выпрашивать у жены рубль, чтобы на ярмарку в Клидзиню поехать, это уж срам. Юла бегала за ним в корчму с палкой, как сумасшедшая жена Лунтского Рейзниека, но дома, когда он бревно бревном лежал на телеге, они с мальчишкой не раз избивали его. Стыд и срам, да и только. Теперь и Ванаг кое-что расслышал издали и сердито сверкнул глазами. Но где же было остановиться Мартыню Упиту, когда палейцы впервые слышали эту историю и слушали с таким любопытством.

Да мало ли из-за чего враждовал Бривинь с сестрой. Вот хоть из-за младшего брата Андра. Пришлось ему идти в солдаты, и ничего нельзя было поделать, — парень, как олень, ни лекарства, чтобы захворать чахоткой, не помогли, ни другие средства. Можно было откупиться. Ну, а где же взять Иоргису сразу пятьсот рублей? Одно ему и оставалось — поговорить с клидзиньскими лавочниками, они каждый год одного или двоих рекрутов переправляли в чужие страны. Ну и уехал в Америку. Пять лет ни слуху ни духу — старый хозяин до последнего часа не мог простить этого Иоргису и Лизбете. Потом Андр отписал письмо Юле и карточку приложил, а брату и снохе поклона не послал. Теперь Вецкалачи со дня на день ждут из Америки больших денег.

Об этом кое-что слыхали и палейцы, только все шиворот-навыворот у них говорили, что как раз Бривини ждут денег из Америки. Такой нелепости Мартынь Упит не мог допустить. Что он, не живет здесь, не знает всего как свои пять пальцев! Еще раз и еще доскональнее пересказал все, что случилось с Андром Ванагом, которому был почти ровесником. Рассказ, наконец, обернулся так, будто сам Мартынь с братом Бривиня были чуть ли не друзьями, и он помог ему сесть на пароход. Вот будет потеха, если Вецкалачам привалит этот миллион, тогда Бривиниете по меньшей мере поседеет.