ЗЕМЛЯКИ ПО РАЗУМУ

– Что ты мне собираешься объяснять?! – мысль, навеянная верой в чертовщину, что Семен притащил домой пьяную русалку в качестве любовницы, заставила Саньковскую завопить не своим голосом. – Что у тебя в рюкзаке?!!

Семен молча расстегнул рюкзак, молясь, чтобы Фасилияс не всунул в разговор свой клюв.

– Смотри.

Убедившись, что у содержимого с русалками нет ничего общего, кроме чешуйчатого хвоста, Мария поутихла.

– Надеюсь, что это будет честное объяснение, – буркнула она и ушла в комнату смотреть телевизор.

«Или делать вид, что смотрит телевизор», – вздохнул Саньковский, открывая кран. Плюхнув в воду улов, он присел на чугунный уголок и задумался, в смысле, закручинился.

Ему предстояла трудная дипломатическая миссия.

***

Как известно из истории статистики, терпение любящей женщины и женщины вообще – не беспредельно. Ангелы в юбках перевелись в Российской Империи еще до 1913 года, так как статистика уже тех времен о них умалчивает, а ей не доверять в этом аполитичном вопросе смысла нет.

Мария же была женщиной не только любящей, но еще и современной. Нет ничего удивительного в том, что ей не понадобилось много времени, чтобы перешагнуть красную тонкую черту, за которой живет сжигающее внутренности любопытство. Выключив телевизор, где ведущий передачи «В мире животных» плакался о тяжкой судьбе редеющей прямо на глазах популяции уссурийских тигров и призывал спонсоров услышать его вопиющий за кадром глас, она подошла к двери в ванную и прислушалась. Там было очень тихо, что не способствовало удовлетворению жажды знаний.

Саньковская рванула дверь на себя. В этот же момент Фасилияс, воспитанный на прописных истинах осьмиконечных классиков, которые, в основном, гласили: «Знать, знать и еще раз знать – куда занесла тебя нелегкая!», вынырнул из-под рыбы и встретился с ней взглядом.

«Лучше бы это была русалка», – подумала Мария и тихо пискнула.

– Все в порядке, дорогая! Нет никаких причин для беспокойства, – вскочил Семен, делая неуклюжие попытки закрыть собой инопланетянина. Ему было бы спокойнее, если бы позади была амбразура вражеского ДОТа.

– Кто ты? – в упор уставилась на него жена.

– Муж твой, Семен Саньковский.

– Чем докажешь?

Он попытался ее обнять, но был отвергнут.

– Это может каждый!

– Это можеткаждый ?!! – взвыл супруг, оскорбленный в лучших чувствах. Он мгновенно нутром почувствовал всю справедливость истины о том, что лучшая защита – это нападение. – Ты что имеешь в виду?!

Саньковская на паясничанье не обратила внимания и повернулась к Фасилиясу:

– А ты кто такой?

В стройной теории осьминога появилась маленькая трещинка, когда подумалось, что разделение на полы имеет не только плюсы, но и такой вот крупнокалиберный минус. Вместо того, чтобы честно ответить, что он ей не муж, не друг и не родственник, Фасилияс лишь разочарованно щелкнул клювом. В одноглазой голове просто не укладывалось, как такой вопрос могли задать на родной планете.

– Сын Тохиониуса... Я же тебе про него рассказывал, – пришел на выручку Семен, сообразив, что древний военный маневр с женой не проходит.

«А, может, все дело в том, что я – не Цезарь», – грустно подумал он и постарался утешиться тем, что и его жена – не Брут. Любой гей-историк на его месте пошел бы дальше и выстроил бы теорию, согласно которой Брут заколол Цезаря не в силу каких-то политических причин, а просто потому, что тот изменил ему с Марком Антонием. Однако, сексуальная ориентация у Саньковского пока еще была традиционной, да и ситуация для выдвижения сомнительных гипотез была неподходящей.

– Это точно ты... тьфу, он, а не ты? – продолжал тянуться тем временем дежурный кошмар.

– Разве твое сердце ничего тебе не подсказывает?

– Мое сердце – не цыганка! И ему не прикажешь!

– Я не знаю, как тебе это доказать...

– Зато я знаю! Иди!

– Куда?

– Не твое дело! Сейчас я все выясню!

Захлопнув за Саньковским дверь, Мария принялась за осьминога вплотную:

– Как зовут твою тещу?

Логическая цепочка, которую попытался было построить Фасилияс с целью ответа на бредовый для его племени вопрос, больше всего напоминала алогическую удавку.

Не дождавшись ответа, Мария приоткрыла дверь.

– Эй, ты! Как зовут мою мать?

– Клеопатра Птолемеевна, – буркнул Семен, продолжая дуться на объявленный ему вотум недоверия.

– Что за чушь ты мелешь? – Саньковская похолодела при мысли о том, что ни один из этих двух не является ее Семеном. – Отвечать сейчас же!

– Наталья Семеновна, – подленько улыбнулся Саньковский. – Теперь твоя душенька довольна? Или сходить мне к морю и принести еще рыбки?

– Прекрати свои идиотские штучки, – Марии полегчало, ибо была у нее возможность убедиться, что при переходе в чужое тело знания не передаются, – и скажи, какого черта он здесь делает?

Семен скосил глаза на Фасилияса.

– Плавает.

Сомнения Саньковской развеялись окончательно. Такой ответ был как раз в стиле благоверного. Лучезарно ему улыбнувшись, она наклонилась к космическому охотнику за знаниями:

– Тогда причаливай – гостем будешь!