ЗЕМЛЯКИ ПО РАЗУМУ

Джаг бесшумно скользнул в нору и по многочисленным ходам устремился к беспечной добыче.

                                                                                                                                                               ***

Четверг, 53 февраля 2 473 010 года до н.э.

– Вижу Землю! Земля в экране!!!

Вопль веселого Фасилияса ворвался в кают-компанию, переполненную печалью и скукой, в один из долгих периодов бодрствования, которые по привычке именовали «днем».

– Нужно говорить – Терра, и не в экране, а в иллюминаторе, – лениво и безрадостно поправил Саньковский.

И ему, и всем остальным Тохиониус уже поведал о неладах со звездами. «Права была Машка, черт бы их побрал!» – подумал тогда он и не изменил мнения до сих пор.

– Почему? Ведь вы все земляне?! И у нас нет иллюминатора...

– Была когда-то традиция такая. Когда кто-то залазил на мачту и видел землю, то он был обязан орать – Терра Инкогнита! Понял? – Семен с сомнением, так как и сам был не слишком уверен в том, что говорит, посмотрел на Фасилияса и добавил: – А из песни слов не выкинешь...

– Ага, – почти по-взрослому щелкнул клювом тот и вприпрыжку помчался обратно в рубку.

– Что будем делать, уважаемые космонавты?

– Будем верить в лучшее. Неважно в «когда» мы попадем, водка или вино были на Земле всегда, – Горелов из кожи лез, борясь за звание «мыслящего человека», потому что ему очень нравилось это выражение. К тому же звание «старший лейтенант» не шло с ним ни в какое сравнение.

– И жизнь зародилась не в воде, а в спирте? Оригинальная идейка, – тускло улыбнулся Семен. – Михалыч, а ты что скажешь?

– Лучше бы, конечно, в светлое будущее, которое мы строили, – мечтательно протянул майор. – Каждому по потребностям...

– Можно будет мне поиметь чужое тело? – заслышав о потребностях, смущенно поинтересовался Джек-Потрошитель.

– Чем тебе твое не нравится? Ведь не болит ничего, – удивился Михалыч.

– Женщины, – признался тот, переходя в инфракрасный диапазон, – не хватает... мм, простого человеческого... м-м... особенно женского тепла...

– Если сможешь, возьмешь мое, только потом все расскажешь, – предложил Горелов. Он не был сторонником ущемления плоти, но ему хотелось мыслить подобно философу-отшельнику. Хотя бы какое-то время.

– О, Вонючий Бог! Твоей доброте нет границ!

– А может, возьмешь мое? – у Вуйко случился приступ ревности. – Чем оно хуже?

Вождь растерянно запульсировал в видимом диапазоне туманным призраком, не желая обидеть товарища.

– Потенция у тебя не та, старичок, – расхохотался Саньковский, выручив духа из неудобного положения.

– Да я и тебя, и его, и... – разозлился майор.

– Ну-ну, не петушись. Никто не хотел тебя обидеть.

– И вообще, прелюбодействовать – грех! – продолжал обижаться Михалыч.

– Женюсь! – донеслось из-под потолка.

Горелов лениво зааплодировал в ответ на храброе, но безрассудное решение. Он уже додумался до того, что только плохая жена может сделать мужа философом.

– Прошу тишины! – никто не заметил, как в кают-компании появился Тохиониус. – У меня есть, что вам сообщить!

Все повернулись к нему, потому как было в нечеловеческом голосе нечто такое, от чего неровно забились сердца, а души и дух замерли от дурного предчувствия.

                                                                                                                                                               ***

Пятница, 13 февраля 1 234 513 года до н.э.

Кар пришел в себя от усиливающихся сотрясений почвы.

– ...должны создать точную карту того сектора Галактики, где находится их планета, указать нашим современникам курс туда, чтобы они смогли найти ненавистную фауну и обезвредить! Мы изменим будущее, – вещал Грык, размахивая полевым станнером, – оно принадлежит нам!..

                                                                                                                                                               ***

Запах пищи становился все сильнее. Извиваясь длинным телом, Джаг ввинчивался в перепаханный за многие охоты грунт. Скоро, очень скоро он вынырнет на поверхность недалеко от границы своих охотничьих угодий, и добыча будет легкой и питательной. Скоро!

                                                                                                                                                               ***

– Грык, – обесцвеченным голосом позвал бесцветный Кар. – Грык!

– Чего тебе? – недовольно цыкнул клапаном тот, прерываясь на полуслове.

– Ты ничего не чувствуешь?

– Ненависть и святое желание отмщения бушуют во мне! Твой прах стучит в мое сердце! Что я еще должен чувствовать? Голод?

– Почва...

– Что?

– Она сотрясается!

– Сам ты сотрясаешься! Это у тебя от волнения и скоро пройдет. К тому времени, когда я придумаю как...

– Она сотрясается все сильнее и сильнее! Здесь что-то не то!

– У тебя просто вибрационные галлюцинации. Съешь что-нибудь.

– По-моему, это землетрясение и нам лучше взлететь, – Кар напрягся и двинулся к кораблю.

Мгновением позже, на том месте, где он валялся, в воздух выстрелил пыльный гейзер.

Так поначалу померещилось Грыку, но в следующую секунду он разглядел очертания ужасного монстра. Вороненой сталью сверкнули хитиновые пластины. Они жутко заскрежетали, и этот звук слился со щелчком пасти, усеянной кривыми клыками, когда Джаг шлепнулся на поверхность во всю длину семиметрового тела.

Проявляя подвижность сперматозоида, Кар уже вовсю мчался к «Вимере», едва касаясь предательской почвы родной планеты.

– Подожди меня! – завопил Грык, лихорадочно раздумывая в кого пальнуть – в Кара, чтобы тот не угнал корабль, или в монстра, который хотел Кара же сожрать.