Победила многолетняя привычка к напарнику и одна из хвостовых пластин Джага разлетелась на молекулы, обнажив внутренности, пульсирующие под тонкой зеленой пленкой. Такой поворот событий заставил хищника выбросить ускользающую жертву из крохотного мозга, который был просто не в состоянии выдержать одновременно целых две мысли, и переключиться на никчемную букашку, сделавшую ему больно.
Джаг юлой крутнулся на месте и кинулся на того, кто бросил вызов ему – хозяину этих охотничьих угодий. Блестящие агатовые глаза надвигались на добычу, гипнотизируя и лишая последних сил. На обнаженном фрагменте тела вздулся и лопнул волдырь, разбрызгивая лохмотья густой и вонючей жидкости. В воздух взметнулась псевдоподия, увенчанная клубком извивающихся щупальцев.
Все они были нацелены на Грыка.
– Стреляй! Беги! Стреляй! – донесся издалека визг напарника.
Противоречивость советов словно бы включила сознание Грыка. Присоска приникла к оптическому прицелу, и станнер снова содрогнулся в щупальцах. Слева от виляющего противоприцельным зигзагом чудовища закурилась раскаленная почва.
Грык не успел подумать, что промахнулся последний раз в жизни, как вдруг мембраны едва не лопнули от пронзительного воя. Это еще один Джаг выбросил свое тело из-под земли и вцепился в первого. Судя по всему, он тоже считал эти охотничьи угодья своими.
– Кар! – задребезжал Грык, не слыша напарника. – Кар, не закрывай люк, я уже бегу к тебе!
В этот момент первый Джаг изловчился и вцепился в хвост конкурента. Пыль стояла столбом и в ее апокалиптических клубах два Джага заглатывали друг друга, явно собираясь превратиться в символ.
Это зрелище парализовало Кара. Забившись в кокон, он зациклился на одной мысли: «Куда я попал?!», а инстинкт заставлял щупальца бегать по панели управления, изолируя «Вимеру» от ужасов внешнего мира.
***
На Земле и в самом деле царил коммунизм, с той лишь небольшой, но существенной поправкой, что был он первобытнообщинным. Перефразируя Михалыча, галактические бродяги попали в светлое прошлое.
– Как же это, а? – ни к кому особо не обращаясь, вопрошал Михалыч, разглядывая стайку австралопитеков на обзорном экране. – Куда же это годится, а?
– Кнопки надо было меньше нажимать, – мстительно припомнил ему Семен все свои синяки и шишки. – Знаешь, что сказали чукче, когда запускали в космос? Чтобы он не гавкал, как Стрелка, и ничего руками, как ты, не трогал!
– Так я, значит, чукча? – угрожающе начал Михалыч, и попытался встать во весь рост, но низкий потолок тут же напомнил ему о своем существовании.
– Слушайте меня все! – призвал к тишине Тохиониус, шевеля щупальцами в непосредственной близости от ртов слушателей. – Я тут думал, и мне пришло в голову...
– Интересно, куда тебе еще могло прийти, – таки раскрыл пасть Вуйко, которого прямо снедало противоречивое желание не то дать кому-нибудь по морде, не то получить самому, – если ты весь – сплошь голова! Если бы не я, вы бы все сейчас были в плену или на том свете! Скажи, Дже...
Щупальце запечатало рот майора, но с духом поделать ничего не смогло.
– Подумаешь, – фыркнул тот, неожиданно для майора бросая его под танки. – На том свете! Ты подумай о том, что вместо нормальной женщины всем нам придется довольствоваться какими-то полуобезьянами! Вряд ли кто может позавидовать такой свободе!
– Вы выслушаете меня или нет?! – начал сатанеть, то есть тхариузеть, Тохиониус. – Не будь вы земляками моего отпрыска, то...
Михалыч промычал что-то вызывающее, но назревающая ссора была прервана испуганным воплем Горелова.
– А-а! Смотрите! – заорал тот и начал тыкать пальцем в обзорный экран.
Там во всю свою прыщаво-волосатую ширь расплющилась морда не в меру любопытного пращура. Казалось, что он смотрит в глаза каждому. С ненавистью.
– Какая гадость, – захныкал Фасилияс.
Тохиониус нажал клавишу и стальные пластины скрыли от них безобразную рожу. Все вздохнули с облегчением, но не успел осьминог раскрыть клюв, как неугомонная человекообезьяна снова дала о себе знать. От ударов дубины по корпусу в углу задребезжали пустые бутылки.
– Включи защитное поле, – стараясь перекричать грохот, заорал Семен.
– Дурак! – неожиданно завопил Тохиониус, когда Михалыч укусил его за присоску.
– Сам дурак! – обиделся Саньковский. – Я дело говорю.
– Извини, я не хотел тебя обидеть, – прошипел подбитым паровозом Тохиониус и погрозил щупальцем майору. – Это может убить его.
– Ну и черт с ним, – майор облизнулся. Он жаждал крови. – Одним ублюдком меньше!
– Нельзя, – помотал головой Саньковский. – Тохиониус прав.
– Тебе нравится эта мерзкая морда? – ехидно поинтересовался Михалыч, надеясь услышать утвердительный ответ и броситься в драку.
– Его смерть нарушит причинно-временную связь. Нам лучше продолжить в другом месте.
– Какая связь? Что ты мне мозги морочишь? Сейчас дам по морде сначала тебе, а потом – ему!
– Есть такая вероятность, что ты собираешься набить морду своему прямому предку.