Землянка для звездного принца

– Да, мое право. По закону у нас есть пять триз, чтобы сделать ребенка и пожениться или по-тихому разойтись. И я приложу все усилия к тому, чтобы ты стала моей женой. (Горауканский год-цикл делится на девять триз-месяцев по числу спутников планеты.)

Я молча наблюдала, как Маркус уходит. Он нервно потирал шею, будто воротничок кителя душил его. И только когда за ним закрылся люк бокса, позволила себе облегченно вздохнуть.

Внутри ничего не осталось, ни мыслей, ни чувств, ни желаний. Я была похожа на выжженную солнцем пустыню, по которой ветер гоняет песок.

Память послушно подсказала: семейный кодекс Гораукана лаконичен и прост. Обрученные пары обязаны прожить вместе девять триз. По истечению этого времени, если девушка забеременела, состоится свадьба, если нет – пара расходится, чтобы попытать счастья с другими. Именно поэтому браки разрешаются до наступления официального совершеннолетия.

Их мутация не прошла даром, теперь у мужчин и женщин этой планеты странная несовместимость. Только при идеальном сочетании генов происходит зачатие и рождается младенец с унаследованными чертами горауканца. В противном случае либо зачатие не происходит вообще, либо на свет появляется нежизнеспособный ребенок.

Вирусы Гораукана полторы тысячи лет назад изменили людей, посмевших ступить на его поверхность, и дали возможность жить на этой планете.

Но за все в жизни нужно платить. Кому-то за новый дом, а мне за свободу.

Глава 8

На следующий день меня подключили к обещанному стимулятору. Это оказался футляр из твердого пластика, заполненный изнутри теплым амортизирующим материалом, похожим на упругий гель. Он должен был стимулировать не только ослабленные мышцы, но и нервные окончания.

Изнутри футляр повторял нижнюю часть человеческого тела, поэтому, когда его одели на меня, я почувствовала, что гель плотно обхватывает не только ноги, но и ягодицы. А потом Нурран его включил, и тысячи крошечных мурашек забегали по моим ногам.

– Ну вот, еще пара дней – и вы будете танцевать, – сообщил врач, глядя на мое изумленное лицо.

– Так прямо и танцевать? – не поверила я.

– Конечно, а что вас удивляет? Вот возьму и приглашу вас в ресторан, что скажете?

Судя по серьезному выражению лица, Нурран не шутил.

– Подождите, какой ресторан? – я задумалась, вспоминая всю прочитанную или виденную мной когда-либо фантастику. Ее оказалось до обидного мало, я этот жанр не жаловала. – Мы же в космосе? На космическом корабле? Откуда здесь ресторан?

– Мы на космической орбитальной станции, – объяснил врач, словно маленькому ребенку. – Это огромное искусственное тело, которое крутится на стационарной орбите вокруг звезды. Здесь несколько исследовательских лабораторий, жилые корпуса, развлекательные центры, магнитные дороги для букашек и пять тысяч населения. Почему бы здесь не быть ресторану?

– А букашки – это что? – осторожно спросила я.

– Ботмобили. Разве вы этого не помните?

Я напрягла мозги, пытаясь вызвать нужные воспоминания из памяти Эмитьянны. Иногда они приходили сами, как отрывки из полузабытого фильма, а иногда приходилось хорошенько помучиться, прежде чем нужная картинка высвечивалась перед внутренним взором.

На этот раз мне повезло. Стоило только подумать о двух вещах – ботмобиль и букашка – как в голове всплыла подходящая картинка: странное транспортное средство серо-стального цвета, напоминавшее формой черепаший панцирь, чуть вытянутый с одной стороны. Размером оно походило на привычные легковые машины, вот только ни колес, ни фар, ни каких-либо опознавательных знаков я не увидела. Оно довольно быстро скользило по гладкой черной трассе в потоке таких же серебристых букашек, и я поняла, почему их так назвали. Эти машинки были похожи на божьих коровок!

Я хихикнула.

– Простите, я сказал что-то смешное? – Нурран недоуменно приподнял брови.

– Нет, лейр Нурран, – смешалась я. – Просто подумала о своем.

– Очень рад, что ваши мысли вызывают улыбку. Кстати, красивый букет, – он кивнул на пионы. – Надо бы поставить их в воду.

Со вчерашнего дня букет лежал забытым на тумбочке и начал уже подсыхать. Мне стало жаль цветы, ведь они ни в чем не виноваты. И меня охватило раскаяние.

– Да, пожалуй. Кстати, – вспомнила о своих сомнениях, – командор разрешил мне остаться здесь?

Нурран показал мне толстую колбу из прозрачного пластика, достаточно широкую, чтобы туда влез мой букет. Наполнил водой из кулера и вставил цветы. Получилось довольно симпатично.

– Командор не отчитывается передо мной, – сказал он после затянувшейся паузы. – Думаю, он скажет всё вам лично.

– Лично? Командор хочет встретиться?

Почему-то от этой мысли моя кожа покрылась мурашками.

– По крайней мере, интересовался вашим самочувствием, лирра.

Последние слова Нурран произнес изменившимся тоном. Казалось, его не слишком обрадовал интерес начальства к его пациентке.

– Вас что-то тревожит? – я не могла пропустить это мимо ушей.

Врач поморщился, но потом все же признался:

– Мне бы не хотелось вас потерять. Вы… – он на секунду задумался, – вы бесценный экземпляр для науки.

– И все? – мне стало смешно.