Земляноиды

ОБРУЧАЛЬНАЯ КЛЯТВА:

1) Не держаться за руки ни с кем другим.

2) Не снимать кольцо даже на время сна.

3) Выживать, чего бы это ни стоило.

Клянёмся!

Нацуки Сасамото

Юу Сасамото

Эту клятву мы дали друг другу, когда поженились. Целый год Юу хранил этот листок как самое ценное сокровище. И, как видно, уже вчера на самом краешке приписал: «Помни: ты обещала!»

Прижимаясь лопатками к двери уборной, я бесшумно осела на корточки. По другую сторону моих век зияла кромешная мгла. Я чувствовала Юу в себе – там, где наши внутренние органы соединились, – и это чувство не исчезало. Я проваливалась во мглу по ту сторону век, и эта бездонная мгла была такого же цвета, что и Открытый Космос, в котором мы с Юу утонули ещё вчера.

Время шло, а я всё вглядывалась в эту мглу, еле сдерживаясь, чтобы не закричать.

Глава 3

По моей лодыжке как будто что-то ползло. «Жук?» – подумала я и глянула вниз. Оказалось, развязался шнурок у кеда. Но руки были заняты целой кучей пакетов из супермаркета. Опускать их на землю ради такой ерунды, а потом опять собирать? Это уж слишком, решила я и зашагала дальше, похлёстывая шнурком по асфальту. Благо шагать уже оставалось совсем чуть- чуть.

Многоэтажка, в которой я обитаю теперь, расположена возле станции, в каких-то пятнадцати минутах ходьбы от дома моего детства.

Замуж я вышла три года назад, когда мне стукнуло 31. Тогда же родители и уговорили нас с мужем снять квартиру именно здесь. Я сперва была против: мотаться на работу в Токио со станции «Мирáй Нью-Таун»[26] – не ближний свет, да и после моих холостяцких депрессий хотелось сменить обстановку. Но теперь привыкла: как ни крути, это очень удобно, когда и станция, и все нужные магазины находятся буквально за углом.

Минералку могла бы заказать, как обычно, по интернету, ругнула я себя на ходу, перехватывая пакеты поудобнее. Так нет же – повелась на распродажу, схватила аж две бутылки, вот теперь и страдай…

Поутру ветерок с балкона казался прохладным, и я накинула плащ, в котором теперь изнемогала от пота. Хотя октябрь уже начался, солнце припекает почти по-летнему.

– Я дома! – кричу я, заходя в квартиру. Муж возится на балконе с цветами. Услышав меня, он выглядывает из-за шторы и приветливо машет рукой.

– Наш толстяк совсем пересох! – сообщает он.

– Ну этот можно не поливать до самой весны. Я читала, что к зиме он сбрасывает все свои листья и засыпает, а весной отпускает новые.

– Что, серьёзно? Ох уж эти растения! Просто инопланетяне какие-то…

Мой муж – человек простодушный и впечатляется от чего угодно. Слушая мои объяснения, он склоняется перед цветком, как перед бюстом какого-нибудь героя, и с почтением трогает толстый стебель.

– Это что! Ты бы видел, какие растения в Акисине, – продолжаю я. – Такие буйные, словно хотят тебя проглотить… Не будешь их вовремя подстригать – пиши пропало: матушка-природа отвоюет обратно и твой дом, и все твои поля с огородами!

– Обожаю слушать твои истории про Акисину, – отзывается муж. – У меня-то все предки из Токио. В трёх поколениях! И для меня всё это и правда звучит как фантастика. Да… было бы здорово когда-нибудь туда съездить.

При этом он вовсе не льстит – ему и правда нравятся мои истории. Вернувшись с балкона, он глядит на меня с восторгом.

– Вспомни ещё что-нибудь! Недавно ты упомянула какую-то комнату с шелкопрядами… И что же там было?

– Ну, я сама не видела, только слышала от дядюшки… В общем, когда дядюшка Тэруёси был маленьким, взрослые задумали разводить шелкопрядов. В тесной комнатке на втором этаже. Поначалу их держали там в бамбуковых корзинах и кормили листьями шелковицы. Но росли они ужас как быстро, а размножались ещё быстрей. И уже очень скоро по всему огромному дому ползали жирные мохнатые гусеницы…

Муж слушает меня зачарованно, как ребёнок, которому рассказывают волшебную сказку. Заражаясь его любопытством, я уже к середине рассказа начинаю верить, что даже эта дядюшкина история случилась не с ним, а со мной, – и с азартом выуживаю из памяти новые и новые приключения.

– А ещё, говорят, в Акисине каждой весной покупали по пять молодых курочек. И два или три года выращивали в курятнике, чтобы те несли яйца. А потом бедняжкам сворачивали шею – и поедали их на Обон и на Новый год…

– И ты тоже поедала задушенных курочек на Обон?

– Возможно. Я плохо помню, но… кажется, в моём детстве уже не было никакого курятника.

– Как же это прекрасно! – восхищается муж. – Прямо дары настоящей жизни, как она есть… А вот я в жизни не встречал другого мяса, кроме как в упаковке из супермаркета. Чёртов Токио! Тому, кто хочет научиться жить по-человечески, здесь делать нечего…

Мой муж, как и многие уроженцы мегаполиса, испытывает неодолимую тягу к жизни в деревне. Зато в доме, где растили меня, по Акисине скучать не принято, так что я с удовольствием ностальгирую с ним.

Слушая мужа, я ставлю кастрюлю с водой на плиту.