Земная оболочка

Форрест кивнул, хотя никто этого кивка разглядеть не смог бы, и почувствовал, что его ведут куда-то вправо, а потом в дверь и на середину комнаты. Он осторожно шагал, пока не споткнулся обо что-то мягкое.

— Вот вам постель, — сказал Банки и вышел.

Форрест присел на корточки и потрогал. Подстилка из небрежно сложенных старых ковров или драпировок. «Клоповник, наверное», — подумал он, впрочем, довольно равнодушно. И снова неподъемный груз, тяжелее, чем усталость, навалился на него, словно норовя вдавить в землю. Груз такой непосильный, что Форрест даже не пытался определить его, назвать, понять его происхождение. Он расшнуровал высокие ботинки, лег и провалился в сон. Никаких страхов. Безоговорочная сдача.

После нескольких часов безмятежного сна с мимолетными сновидениями ему приснилось вот что: много дней брел он знакомыми местами в южной части штата Виргиния (сосновые леса, холмистые пастбища, и все это — и деревья, и воздух — гудело, как гигантский колокол, от звона миллионов цикад), наконец, усталый, но спокойный, он пришел в небольшой городок, в какой-то пансион. Расписался в книге, предложенной ему стоявшей у дверей дамой (дом принадлежал ей — небольшой, но прохладный; она была вдова, лет сорока с небольшим, красивая, любезная, с обворожительной, непринужденной грацией добывающая трудный хлеб для своих детей, себя, прислуги: двери ее дома были широко открыты для всех и каждого — все это он отчетливо осознал во сне). Она провела его в комнату в задней половине дома, куда почти не долетал уличный шум. Показав ему шкаф и умывальник, она повернулась было идти, но остановилась и сказала: «Вот ваша кровать». В комнате стояли две железные кровати, большая и маленькая; она указала на маленькую. Он не стал задавать вопросов, просто поставил на пол саквояж (который к тому времени оказался обмотанным веревкой, как тюк), но она улыбнулась и сказала: «Вы уплатили за комнату для двоих. Теперь придется ждать второго». И с этими словами повернулась и вышла, и он не видел ее — да, собственно, никого не видел до самого вечера, когда до него донесся издалека гонг, сзывавший к ужину; тогда он умылся и пошел. Он уже съел все, что было на тарелке, — бифштекс, подливку, кукурузу, фасоль, помидоры, — когда в дверях столовой появилась хозяйка, сосредоточенная, как сивилла, и стала вглядываться в лица ужинающих. Форрест сразу понял, что высматривает она его — в полутемном холле позади нее кто-то стоял, — но ничего не сказал. Молодой человек, сидевший по правую руку, спросил Форреста о цели его путешествия. Повернув лицо к хозяйке, он в то же время обдумывал ответ на этот вопрос, чтобы потом не забыть. И только он раскрыл рот, как заговорила дама, однако не обращаясь к нему. Она повернулась к человеку, стоявшему позади нее, и сказала отчетливо:

— Мейфилд, садитесь рядом с Мейфилдом.