Земное притяжение

— Да какую там грамоту, что вы говорите, — вступил писатель. — Закроют библиотеку, точно вам говорю! Покуда Пётр Сергеевич хлопотал, всё держалось, а без него — кому оно нужно?.. Я вам говорю, целенаправленно гробят культуру, изничтожают! Чтобы из всех нас безмозглых рабов сделать! Безмозглыми управлять проще.

— Что вы пугаете? — чуть не плача спросила Светлана Ивановна и полезла в сумку за таблеткой. — Что вы каркаете? Ну, схожу, послушаю, вдруг ничего, не уволят меня окончательно-то!..

— Может, вас проводить? — переглянувшись с писателем, участливо предложила Настя. — А то ещё давление подскочит!

— Галя проводит, — сказал Хабаров как-то так, что стало ясно — проводит именно Галя.

Писатель с Настей остались за столом, а Хабаров довёл Светлану Ивановну и Галю, которая то и дело оборачивалась и порывалась что-то ему сказать, до двери, закрыл её и вернулся.

Минуту все молчали и смотрели друг на друга.

— Додумался всё-таки, — усмехнулся Мурашов-Белкин, вытянул ноги и закинул руки за голову.

— Я не один, — предупредил Хабаров.

— Так и я не один, — заявил писатель и показал на Настю.

— Устроим погоню? — осведомился Алексей Ильич. — Перестрелку? В сводки попадём?

— Где мы просчитались? — деловито спросила Настя. — Можете сказать?

Хабаров стоял, перекрывая выход из закутка. Он знал, что где-то рядом Джахан и Даша с её винтовкой, но не видел их.

На своих девчонок он надеялся больше, чем на группу быстрого реагирования, которая тоже была где-то рядом.

— Писатель просчитался прежде всего с Моршанском, — сказал Хабаров. — В Моршанске вы никогда не жили. Последний Мурашов-Белкин, который на самом деле оттуда родом, умер в девяносто третьем году.

Писатель молча смотрел на него.

— В тамбовском ТЮЗе никогда не ставили «Кота в сапогах». Хотя это так логично — детский театр и «Кот в сапогах»! Но… в Тамбове его не ставили. Я навёл справки. И вы странно себя вели. Все эти разговоры о гибели культуры и закрытии библиотек — слишком похоже на фарс, пародию. Так мог бы рассуждать персонаж из кино, а вовсе не тамбовский старожил. Уверяю вас, тамбовчане и не такое переживали! Внезапная смерть директора библиотеки и гибель культуры никак… — Хабаров поискал слово, — не коррелируют.

— А я? — спросила Настя.

— На вас навёл Цветаев. Он не до конца вам доверял, хотя, разумеется, вы сделали всё, чтобы усыпить его бдительность. Но он был очень опытным агентом, слишком опытным!.. Как нормальный мужчина, он принимал ваши ухаживания, но всё же немного сомневался.

— Старый хрен, — сказала Настя, пожалуй, с уважением. — Я не смогла запудрить ему мозги?..

— Смогли, — успокоил её Хабаров. — Вы же сумели подложить ему ампулу в ботинок, да так, что он ничего не заметил! Это подвиг, обвести вокруг пальца такого опытного человека! Но не до конца. Всё же он сомневался и оставил нам некоторые наводки. И потом. Зачем вы отправили своих бойцов — Веронику и этого певца — ликвидировать меня в первый же день?

— Я говорил, что из этого ничего не выйдет! — воскликнул бывший писатель, подтянулся, сел прямо и уставился на сообщницу. — Я говорил, а ты меня не послушалась!

— Из покушения я сделал вывод, что возможны два варианта: или меня вели из Москвы, но я не заметил слежку. А я не мог не заметить. Или, обнаружив, что я здесь, приняли спонтанное решение ликвидировать. Я склонялся ко второму варианту, потому что нападение явно не подготовили. Стреляли почти вслепую, через кусты, шансов попасть было очень мало.

— Шанс был, — сказала Настя.

— Был, — согласился Хабаров. — Никто здесь, на месте, ничего не знал о нас. Значит, вам сообщили. Кто мог сообщить? Только библиотекари. Вам о московском проверяющем сказала Светлана Ивановна.

— Мокрые курицы, — выговорила Настя. — Как они мне надоели. Как вы все мне надоели!..

Бывший писатель сделал движение, и Хабаров перехватил его:

— Это не имеет смысла, — сказал он — Вы же понимаете. Один из ваших погиб, женщина-мотоциклист у нас. Почему вы не ушли после смерти Цветаева?

Писатель посмотрел на Хабарова.

— А вы бы ушли? Он заморочил нам голову, старый пёс! Задание было не выполнено. Мы избавились от него, но не получили то, что нам нужно. Операция затевалась ради его тайника.

— И вы не нашли тайник, — уточнил Хабаров.

— Не нашли, — признался бывший писатель.

Во сне Макс Шейнерман видел серенькие сугробы, какие-то купола, заборы, раскисшую дорогу, а за ней поле в тёмных проталинах, как будто в пролежнях.

Ещё видел Елизавету Хвостову, но как-то отдельно от весенней тоски. Она шла по улице, у неё были румяные щёки, весёлые глаза, и говорила она так, что ему всё время хотелось её слушать.

Хотя во сне он не мог вспомнить, что именно она ему говорила.

Ещё он спорил с отцом, который уверял его, что холодные математические схемы ничто по сравнению с полнокровной правдой жизни.

Ты знаешь, что такое «осим хаим», вопрошал отец. Это значит — наслаждение жизнью, а ты не умеешь наслаждаться ничем! Ты даже от науки не получаешь удовольствия! Ты одолеваешь её, как будто она твой враг! Ты что, хочешь прожить всю жизнь, одолевая врагов?..