Земное тепло

А гусь подбежал к чуму, присел около него, раскинул в стороны лапы, а из них огромные когти выставились. Как схватят они чум Нёр Ойки! Затрещала земля, пошатнулась. Закачались деревья, река из берегов воду вылила. Отскочил Топырко в сторону, а громадная птица подняла все богатства Нёр Ойки в воздух и полетела.

— Топырко, Топырко! — слышит охотник голос Нёр Ойки. Стоит он на земле маленький, еле приметный, среди камней разбросанных.

— Зови скорее Мороз! Зови скорее Мороз! — кричит Нёр Ойка. — Или совсем обеднеет наша земля!

А сам в камушек вдруг превратился. Только и помнит Топырко его последние слова: «Торопись, сынок! Торопись! А то Манорага утащит все богатства в чужие края!»

Сколько бежал Топырко к Морозу — не помнит, а быть может, Мороз сам слова Нёр Ойки услышал, только стал он догонять улетающую птицу. Давай морозить в небе гуся!

Завертелся, закружился в воздухе гусь. Стали крылья его леденеть, клюв краснеть, закричал он голосами разными.

— Морозь его, морозь его! — кричит Топырко и бежит за гусем, под ноги себе не смотрит, о коряги и пни запинается.

Крепко держит гусь в когтистых лапах чум Нёр Ойки с теплом и камнями разными. Рассердился Мороз, закряхтел. От холода на деревьях ветки ломаться стали, куропатки в снег прятаться, шуга на реке встала.

Загоготал гусь Манорага громовым голосом и давай в небе переворачиваться, а на землю спускаться не хочет.

Видит Топырко — полетел на землю один отмороженный коготь, а вместе с ним и камни посыпались. Запоминает охотник место, а сам лук натягивает!

А мороз крепчает, пуще прежнего морозит всё! И полетели на землю отмороженные перья. Тянет тяжёлый чум Нёр Ойки гуся Манорагу к земле. Натянул тут Топырко свой лук и выстрелил. Посыпались на Топыркину землю камни разные, а Манорага грохнулся и почернел весь да всё глубже в землю уходить стал, а сам обмороженной лапой машет, всё чум Нёр Ойки схватить хочет.

Так до сих пор и торчит из земли его каменная рука, бороздит низкие облака, а поодаль красуется гора Нёр Ойки. Часто солнечные лучи заливают её своим светом, и сияет она радугой!

Говорят, в этих местах богатства лежат несметные. Искать только их надо. Старик Нёр Ойка недаром жил на земле.

ПЯТАШНОЕ ОЗЕРО

У жадного человека брюхо сыто, а глаза голодные. Так и у шамановой жены Мейты: даров охотники ей приносили, рыбы возили, дичи и боровой и озёрной стреляли, а она всё ворчала, всё исподлобья смотрела. Её, сказывают, и сам шаман боялся.

Да вдруг не стало шамановой жены. Потерялась. Прибежал к юрте один олень из её упряжки, а остальных не дождались.

Поискал шаман жену, поискал, да скоро и забыл: спокойнее без неё стало.

А с ней беда приключилась.

Вечером запрягла она самых сильных оленей и поехала дары собирать. Ездила из юрты в юрту всю ночь, а к утру повернула упряжку в сторону своего жилья. Только не хотелось ей ехать по старому следу, и надумала она пересечь озеро напрямик. Олени, закинув головы, неслись во весь мах. Но вдруг раздался грохот, лёд треснул, и не успела Мейта опомниться, как перед ней показалась огромная полынья, и упряжка, кроме вожака, вместе с нартой ухнула под лёд.

Мейта оказалась в воде. Она почувствовала, что ноги её не касаются дна, что-то движется под ними и несёт её дальше от полыньи. Над головой — толстый слой льда, и множество рыб плывёт за нею.

Вдруг всё остановилось, живая опора под ногами потерялась — и Мейта повалилась вниз. От страха она зажмурила глаза, а когда осмелилась открыть их, увидела такое множество рыб, что через живую стену не видно было воды и льда. «Какое богатое озеро! Мне бы всё это!» — подумала Мейта.

— Не горюй, будет у тебя рыба, — услышала она.

Обернулась, а перед ней, разевая огромную пасть, еле поворачивалась незнакомая, невиданная в этих местах рыбина. Её чешую покрывал мох, огромные плавники чуть шевелились, от каждого движения дрожала вода. На голове — из озёрных ракушек корона.

Увидев её, рыбы прижали плавники, замерли. Она посмотрела вокруг выпуклыми глазами, плеснула хвостом — и не стало вокруг рыб. Только один маленький карасик с перепугу не успел уплыть, заплутался в водорослях и притих.

— Долго я ждала тебя, — широко разевая рот, говорила огромная рыба. — Долго, ох, как долго. Мхом вся обросла, а ты всё не шла, ай-ай!

— Что ты хочешь, старая рыба, со мной сделать? — чуть слышно спросила Мейта.

— Мейта злая и жадная быда, Мейта много добра хотела, вот и бери всю рыбу.

— Не надо мне рыбы! — сквозь слёзы проговорила испуганная шаманша.

— Поздно теперь ! Жить будешь до тех пор, пока шаман не бросит тебе в озеро свой дар. А бросить он должен медный кружок — пятак называется. Если найдёшь пятак в озере, быть тебе счастливой. Живи смирно и тихо,— наказывала старая рыбина. — Полюбят тебя рыбы — помогут медный кружок найти.

Не успела Мейта опомниться, как рыба набросила ей на голову корону, и шаманша тут же превратилась в полосатую большую щуку, а говорящей рыбы не стало. И жадная Мейта-щука поплыла по озеру. Вся мелкая рыбёшка торопилась ей навстречу. Но Мейта-щука схватила первую рыбку, проглотила её и поплыла дальше.