Земной Круг. Море Осколков

— Воровка? Ничего подобного. Эти реликвии просто валялись в Строкоме. Вот пусть мне эльфы иск и предъявляют. Что до убийцы… знаешь, в чем разница между убийцей и героем? В том, насколько высокородны были ими убитые. Что же до охоты на меня, то благодаря общительному нраву я сделалась весьма популярна! Отец Ярви нанял меня… словом, для нескольких дел, и среди них — хотя я понятия не имею, зачем ему это сдалось… — и тут она прижала длинный палец к груди Колючки, — … научить тебя драться.

— Я умею драться, — прорычала Колючка, пытаясь расправить плечи.

Ей казалось, что она выглядит очень воинственно. Скифр запрокинула бритую голову и расхохоталась.

— Это как вы в том сарае друг против друга топтались? Нет уж, спасибо, речь не об этом. Отец Ярви платит мне за то, чтобы ты стала смертельно опасной.

Рука Скифр метнулась с ошеломительной скоростью, и Колючка получила затрещину — да такую, что улетела и треснулась спиной о бочку.

— За что? — спросила она, потирая горящую щеку.

— Твой первый урок. Будь всегда наготове. Если я могу ударить тебя, ты заслуживаешь того, чтобы тебя ударили.

— Я так понимаю, что к тебе это тоже относится.

— А как же, — широко улыбнулась Скифр.

Колючка бросилась на нее, но поймала лишь воздух. Она споткнулась, рука вдруг вывернулась за спину, а склизкие доски причала врезались в лицо. Боевой клич превратился в удивленный писк, а потом, когда ей зверски перекрутили мизинец, в долгий стон боли.

— Ты до сих пор считаешь, что мне нечему тебя научить?

— Нет! нет! — заскулила Колючка, беспомощно извиваясь — пронзительная боль скрутила каждый сустав вывернутой руки. — Я очень хочу учиться!

— Что ты выучила на первом уроке?

— Если тебя бьют, значит, заслужил!

Палец отпустили.

— Боль — лучший учитель, скоро сама увидишь.

Колючке удалось встать на колени. Она затрясла рукой, которая еще дергала болью, подняла взгляд — и увидела, что над ней стоит старый знакомец Бранд, с мешком за плечами и широкой улыбкой на лице.

Скифр тоже осклабилась:

— Что, смешно тебе?

— Немножко, — признался Бранд.

Скифр залепила затрещину и ему. Бранд пошатнулся и налетел спиной на столб, уронил мешок себе на ногу и глупо заморгал.

— Ты что, и меня драться учишь?

— Нет. Но ты тоже должен быть всегда готов к бою, понял?

— Колючка?..

Матушка протянула руку, помогая ей подняться.

— Что случилось?

Колючка демонстративно отказалась на нее опереться.

— А ты бы знала, если бы была рядом со мной, а не кормчего охмуряла.

— Боги мои, Хильд, у тебя сердце есть или нет?

— Отец называл меня Колючка, черт подери!

— Ах, отец, конечно, ему-то ты все простишь!

— Может, потому, что он уже умер?

Глаза матушки налились слезами — ну все как всегда.

— Иногда мне кажется, ты была бы счастлива, если бы я последовала за ним…

— Иногда мне кажется, что да, так и есть!

И Колючка взвалила на плечо рундук. Отцовский меч забрякал внутри, и она потопала на корабль.

— А мне нравится ее строптивый нрав, — услышала она за спиной голос Скифр. — Ничего, скоро мы направим эту злость в нужное русло.

Один за другим все взбирались на борт и ставили на место рундуки. К неудовольствию Колючки, Бранду досталось соседнее заднее весло: поскольку корабль сужался к корме, они сидели чуть ли не на коленях друг у друга.

— Не лезь мне под руку! — прорычала она.

Настроение было отвратное, что уж говорить.

Бранд устало покачал головой.

— Может, мне просто в море броситься, а?

— Отличная идея, валяй.

— Б-боги… — пробормотал Ральф со своего кормового мостика. — Я что, весь путь вверх по Священной буду слушать, как вы перекрикиваетесь, как мартовские коты?

— Очень похоже на то, — ответил за них отец Ярви.

Служитель покосился на небо. Над головой плотным ковром лежали тучи, Матерь Солнце угадывалась за ними бледным пятном.

— Плохая погода для того, чтобы проложить курс…

— Погода хреновая… — застонал Доздувой со своей скамьи где-то в середине корабля. — Хреновей не бывает…

Ральф надул щетинистые щеки и с шумом выпустил воздух:

— Эх, была бы щас рядом Сумаэль…

— И не только сейчас, а вообще… — тяжело вздохнул отец Ярви.

— А кто такой Сумаэль? — пробормотал Бранд.

Колючка пожала плечами:

— А мне, черт побери, откуда знать? Никто ж ничего не рассказывает!

Королева Лайтлин смотрела, как они отчаливают, положив ладонь на беременный живот. Потом она коротко кивнула отцу Ярви, развернулась и пошла обратно к городу, а за ней потянулись рабы, слуги и остальная свита. Команду они набрали из людей, нигде в одном месте подолгу не задерживавшихся, так что на причале вслед им махала лишь жалкая кучка провожающих. Среди них стояла и мать Колючки. По щекам ее текли слезы, и она махала им вслед до тех пор, пока причал не превратился в крохотное пятнышко, а башни Цитадели Торлбю в зазубринки на горизонте, и Гетланд скрылся в сером тумане над серой линией Матери Море.

Кстати. Чтоб вы знали, когда гребешь, смотришь назад. Всегда сидишь и смотришь в прошлое. А не в будущее. И всегда смотришь на то, что ты потерял, а не на то, что в дальнейшем приобретешь.