Земной Круг. Море Осколков

— Ничто не вечно под луной. Но, уезжая, я могу сказать тебе то, что не могла сказать раньше.

И Скифр крепко обняла ее. От нее, как всегда, исходил странный запах.

— У меня было двадцать два ученика, но более всего я горжусь тобой. Никто не трудился так усердно, как ты. Никто так быстро не усваивал уроки. И ты — самая храбрая из тех, кого я обучала.

И она откинулась назад, держа Колючку на расстоянии вытянутых рук:

— Ты доказала, что сильна, духом и телом. Что ты верный товарищ. И умелый боец. Друзья тебя уважают, враги боятся. Ты добилась этого. Добилась сама.

— Но… — пробормотала Колючка, на которую эти комплименты сыпались, как кулачные удары, и голова от них шла кругом, — мне столькому еще нужно научиться…

— Воин постоянно учится. Но самые важные уроки он преподает сам себе. Время тебе самой стать мастером.

И Скифр протянула ей топор, по лезвию которого вились надписи на пяти языках.

— Это тебе.

Колючка, конечно, мечтала, что когда-нибудь и у нее будет такое оружие. Легендарное, о котором впору в песнях петь. А сейчас она неловко приняла его и положила на колени. И посмотрела на блестящее лезвие.

— Для воина любой предмет оружие, — пробормотала она. — Что же я буду без тебя делать?

Скифр наклонилась, близко-близко, и глаза ее заблестели. Она крепко обняла Колючку:

— Да все, что угодно! Все, что хочешь! Не забывай, я владею даром предсказания, и в твоем будущем я прозреваю великие свершения!

Голос ее становился все громче и громче, выше и выше, и она ткнула когтистым пальцем в небо:

— Мы встретимся снова, колючка Бату, по ту сторону Последней двери, если не успеем встретиться по эту, и я буду слушать твои рассказы о великих подвигах и с гордостью думать, что когда-то и я приложила руку к тому, чтобы ты встала вровень с героями!

— Обязательно будешь, — всхлипнула Колючка.

Она ведь презирала эту странную женщину. Ненавидела. Боялась. Проклинала всю дорогу по Священной и Запретной. А теперь вот оказалось, что она ее любит, как родную мать.

— Удачи тебе, моя голубка. А самое главное — будь готова.

Рука Скифр метнулась, подобно змее, но Колючка перехватила ее за запястье, и старуха не сумела отвесить ей привычную пощечину. Колючка крепко держала ее за дрожащую от напряжения руку и смотрела на наставницу.

Скифр широко улыбнулась.

— И запомни: бей первой.

* * *

Отец Ярви улыбался, снимая повязки.

— Хорошо, очень хорошо.

И он осторожно ощупал едва сросшиеся щеки:

— Все заживает. Ты уже ходишь.

— Шатаюсь, как пьяная.

— Тебе повезло, Колючка. Очень повезло.

— Естественно. Не каждой девушке протыкают обе щеки кинжалом.

— И кто? Герцог королевской крови!

— Да уж, боги улыбнулись мне, я понимаю.

— Он мог бы всадить тебе кинжал в глаз. Или в шею.

И Ярви принялся обтирать ей лицо остро пахнувшей травами тряпицей.

— И потом, разве не лучше получить шрам, чем умереть?

Колючка пощупала языком соленую ямку на месте выбитого зуба. Пока у нее как-то не получалось согласиться с тем, что ей повезло.

— А как шрамы? Скажи мне правду.

— Пройдет время, прежде чем они заживут, но я думаю, что с этим все будет хорошо. Останется звездочка на левой щеке и стрелка на правой. Наверняка, это не просто так. Это какой-то знак от судьбы. Скифр могла бы его истолковать, она в этом деле дока…

Однако Колючке не требовались таланты Скифр, чтобы прозреть свое будущее:

— Я останусь уродиной, да?

— Знавал я людей с увечьями посерьезней твоего.

И отец Ярви многозначительно поводил у нее перед носом искалеченной рукой с единственным пальцем.

— В следующий раз уворачивайся от ножа быстрее.

Она фырнула:

— Легко сказать. Ты когда-нибудь дрался один против семерых?

Он выжал тряпицу над миской, капли окрашивали воду в розовый.

— Я даже одного никогда не мог победить.

— Я видела, как ты выиграл поединок.

Он помолчал. Потом спросил:

— Да? И когда же?

— Когда ты был королем. Я видела, как ты дрался с Кеймдалем на площадке.

Он смотрел на нее растерянно — надо же, ей удалось застать его врасплох!

— А когда ты проиграл, ты потребовал, чтобы он дрался снова, и выставил против него Избранный Щит своей матери. И Хурик протащил Кеймдаля мордой по песку — и ты вышел победителем.

— Воин сражается, — пробормотал Ярви. — Король приказывает.

— Как и служитель.

И он начал прикладывать к ее шрамам что-то жгучее.

— А я вспомнил тебя. Темноволосая девочка. Ты стояла и смотрела.

— Даже тогда ты был хитрым и коварным.

— Жизнь заставила.

— Поездка в Первогород оказалась удачнее, чем все ожидали.

— Благодаря тебе.

И он принялся разматывать бинт.

— Ты сумела сделать то, чего не добился бы ни один дипломат. Империя Юга — теперь наш союзник. Теперь я точно знаю, что поступил правильно, когда не дал раздавить тебя камнями. И ты заслужила награду.

И он постучал пальцем по эльфьему браслету, просвечивавшему сквозь ткань рукава.

— Я бы отдала его обратно, если б сумела расстегнуть.

— Скифр говорит, что его невозможно расстегнуть. Так что носи его с гордостью. Ты заслужила — и его, и многое другое. Я теперь не сын своей матери, но во мне течет ее кровь. Я помню, кому и чем обязан, Колючка. Как помнишь и ты.