Земную жизнь пройдя...

Рассказ Дианы Ориновой, записанный Аликс

Я пришла к Ильинскому заранее, меня встретил лакей и проводил в библиотеку, где я терпеливо ждала хозяина дома.

Наконец, Ильинский появился, сосредоточенный и озадаченный, явно настроенный на мистическую прогулку. К своему стыду, признаюсь, я испытывала жуткий страх, но старалась не подавать виду.

Мы сели в экипаж. Видя мое беспокойство, Ильинский взял меня за руку. Удивительно, но волнение постепенно отступило. Ехали в молчании, мой спутник смотрел в окно на ночной город.

Минуты дороги показались вечностью. Я не знала, где проходит наш путь, поэтому испытала волнение, когда экипаж остановился. Мы вышли на неприглядный берег, верный кучер протянул барину зажженный фонарь. Вздохнув, я последовала за Ильинским к тёмным водам.

Я встала у деревянных перил, глядя в тёмную ночную гладь реки. Свет фонаря тускло освещал окрестности.

Вдруг я ощутила необъяснимое беспокойство, мне чудилось, как вокруг нас сгущаются тени. Но не могла пошевелиться, как зачарованная смотрела на тёмные воды, в которых вырисовывались искаженные страшные лица. Одна гримаса боли сменяла другую. Я почувствовала, как кто-то тянет меня за плечи в воду, но не могла сопротивляться. Ещё мгновение, холодные воды Новой Канавы поглотили бы мое тело, но Ильинский вовремя отдернул меня за плащ.

— Будьте осторожны, — прозвучал его привычный бесстрастный голос, — они могу затянуть к себе…

Тяжело вздохнув, я отступила несколько шагов.

Удивительно, но перед моим внутренним взором промелькнули сюжеты для будущих рисунков. Охваченное огнем древнее поселение, рыцари-завоеватели. Казнь волхва побежденного народа. Чародей, умирая, наслал на своих убийц страшную кару. А затем… У меня возникло чувство злобы и отвращения. Герои, испугавшись проклятья колдуна, сами провели кровавый ритуал, принеся в жертву юных девушек. Так они надеялись, что кровь невинных сможет отвести от них чары казненного шамана… Их жестокие старания оказались напрасны…

С тех пор это место несёт проклятье, много несчастных утянули мрачные воды Новой канавы.

Видения сюжетов исчезли. Я видела только ночную реку в тусклом свете фонаря.

Ильинский догадался, что больше мне ничего сейчас увидеть не удастся.

— Полагаю, вы уже увидели новые сюжеты, — произнёс он всё так же бесстрастно.

— Да, увидела, — тихо ответила я, поёжившись от ночной прохлады.

Мне почудился зловещий шёпот, надеюсь — налетевший ветер. Говорят, на Новой канаве ветер гуляет всегда. Неспроста, наверно…

Мы вернулись в экипаж и отправились назад. В доме Ильинского для меня уже была приготовлена гостевая комната. Заботливая приветливая служанка сделала мне горячую ванну.

— Ваш барин любит одиночество, — поделилась я своими мыслями.

— Да, наш барин нелюдим, — согласилась она, — но он очень добрый.

Наверное, ей судить виднее, мне Ильинский показался безразличным и равнодушным ко всему.

Удивительно, но после прогулки ночные кошмары не мучили меня.

Проснувшись, я обнаружила, что в моей комнате на столике все готово для рисования. Как всякий одержимый художник я немедля взялась за работу, сюжетом стали ночные видения Новой канавы.

Закончив работы, я с ужасом поняла, что становлюсь пугливой, ведь раньше я ничего не боялась. Моя дерзость вызывала у многих негодование, и я никогда не давала себя в обиду. А теперь чувствовала себя в ловушке, будто кто-то отныне контролирует каждый мой шаг. Я взглянула на перстень Ильинского, который весел у меня на цепочке. Камень тускло сиял в утренних лучах. Нет, не позволю неведомым силам запугать меня!

Позавтракала в одиночестве, Ильинский уехал по срочным делам. Вернулся он к обеду и остался очень доволен моими рисунками. На его всегда серьёзном лице даже промелькнула одобрительная улыбка. Пересмотрев рисунки, Ильинский сказал, что я до вечера предоставлена сама себе.