Земные пути

— Потому что они люди.

— Но ты-то не человек! Давай ты отложишь свою месть хотя бы лет на полтораста. Думаю, этого ничтожного срока хватит, чтобы ты сам начал смеяться над своей сегодняшней закоснелостью. Я не хочу, чтобы ты погибал. Люди — это ничто, а нас так мало. Тебя убьют, и мне будет не кем даже поговорить по-человечески.

— По-человечески?… — переспросил Ист. Амрита улыбнулась, не Исту, а самой себе.

— Вот именно, по-человечески. Может быть, это и неправда, но сказано искренне. Иначе здесь невозможно. Ну так как, договорились?

Ист покачал головой.

— Что ж, — Амрита сразу стала серьёзной, — могу я хотя бы узнать, что именно послужило причиной такой ненависти? Тебе показались отвратительными человеческие жертвоприношения В храме Кибелы? Так ведь в капищах Басейна, особенно на западном материке, крови льётся куда как больше. Или тебе не понравились любовные ритуалы жителей Сенны? Хотя с храмом девственных блудниц ты как-то миришься… Что тебя возмутило? Может быть, я могу исправить это? Ист, не открывая рта, вторично покачал головой.

— Я вижу, ты уже всё решил, — печально молвила богиня. — Зачем, в таком случае, ты согласился встретиться со мной?

— Я хотел посмотреть, какова ты без грима. — Голос Иста был совершенно серьёзен.

Амрита поднялась, привычно провела ладонями от обвисшей груди к бёдрам. Спросила:

— Ну как, посмотрел?

— Да.

— В таком случае — прощай, Исти. Мне жаль, что так получилось. Возможно, мы ещё увидимся, но это будет неудачный для тебя день.

Война возродилась внезапно, словно кто плеснул в пламя греческого масла. По всему миру прокатились кровавые расправы над поклоняющимися новому богу. Обрушиться на бунтовщиков всей сверхъестественной мощью боги не могли, ибо это означало бы конец мира, поскольку еретики встречались даже среди пигмеев, обитавших в чащобах Сенны, и между краснокожих дикарей, обживавших западный континент. Перебить всех мастеровых тоже не казалось возможным — комфортная жизнь, как и предсказывал когда-то Хийси, навеки полонила и людей, и бессмертных. Оставалось лишь избивать самых непокорных и угнетать всех, кто мог быть заподозрен в ереси. И, уж конечно, первые удары упали на три города, где забрали власть апологеты нового учения.

Бури и ледяные туманы обложили Хольмгард, не дозволяя судам выйти на промысел. В Индии объявилась чума и неудержимо двинулась к границам Норгая, обещая в полгода обезлюдить цветущую страну. Герцог Лиезский из своего городишка обратился ко всем странам, призывая к священному походу против богопротивного Норгая. На этот раз призыв был услышан, поход начался.

Первыми, на свою беду, высунулись жрецы морского бога. Басейн наконец сообразил, как именно его обманули, и вывел авгуров вместе с монастырской дружиной против города. Сначала одно за другим были произнесены мрачные пророчества, затем дело дошло до открытой войны. В неуказанное время страшный рёв обрушился на дома. Люди падали на улицах замертво, у некоторых шла кровь из ушей. Животные бесились и набрасывались на собственных хозяев. Одновременно монастырская дружина подошла к стенам Монстреля и воем бронзовых труб сокрушила одну из воротных башен. Более жрецы ничего сделать не успели, потому что со стен ударили пушки. Хотя со времён Хольмгардской обороны прошло не так много времени, это были совсем иные пушки. Мортиры картечью снесли явившегося врага, а длинноствольные кулеврины обрушили зажигательные бомбы прямо на крыши святилища. Великий магистр погиб под обломками, жрецы частью разбежались, частью разделили его участь. Оракул горел два дня, покуда от него не остались лишь закопченные остовы стен. Осиротевшие альбатросы и поморники ещё долго кружили над развалинами, но их полёт уже ничего не предвещал.

Впрочем, как ни странно, устричная ярмарка состоялась в своё время, и рыбы в эти дни было съедено ничуть не меньше, чем в прошлый год.

Между тем война неуклонно приближалась. На защиту низвергнутого герцога встали германские княжества и богатые города Лютеция и Соломоники. Войска собирались со всех западных земель, и даже вечный город Карфаген прислал дружину, ведомую магом и чернокнижником Дайсаном. Вся эта громада собралась в окрестностях Лиеза и кружным путём, через земли Северской марки двинулась к стенам Монстреля.