Зенит

– Я думала это шутка, – встрепенулась я, вспомнив вчерашние слова Светы.

– Я что похож на шутника? – хитро покосился Елизар.

– Сейчас мне очень хотелось бы, чтобы было да.

– Жди нас. И не беспокойся, мы обставим все так, что твоя бабушка ни за что не догадается куда ты поехала.

– Елизар, мне честно не хотелось бы, чтобы у неё возникли подозрения, что её внучка вертихвостка, – покосилась я на своего парня, желая, чтобы он уяснил, насколько мне важна моя репутация в глазах бабушки и деда. – Одно дело, когда мы летом проводили дни напролёт, гуляя по лугам и лесам, другое дело, когда я целенаправленно еду к нему с ночёвкой.

– Мы что-нибудь придумаем. Не волнуйся, доверь это нам, – сказал Елизар с задумчивой улыбкой, видимо уже рисуя сценарии моего похищения в своей голове.

Когда Елизар довел меня до дома и поцеловал в лоб на прощание, чтобы я не смущалась лишний раз, мы сразу же разошлись. Мы не прощались надолго, договорились, что увидимся сегодня вечером в деревне, хотя бы на несколько минут. У меня не было времени устраивать долгие сцены томительного прощания, меня ограничивало расписание автобуса до Иоково.

Родителей дома не было, они были на работе, с ними я попрощалась этим утром, когда мама собирала обед папе, а папа сидел перед кухонным телевизором. Быстро переодевшись, я запихала в огромный рюкзак, который папа называл походным, свои оставшиеся вещи и, взяв со стола деньги на дорогу и парочку шоколадных батончиков, которые заботливо с утра оставила мама вместе с запиской с сердцем, я помчалась на автостанцию.

Когда двери автобуса захлопнулись и он резко дёрнулся с места, громко тарахтя, что не внушало доверия, моё сердце учащённо забилось от предвкушения снова увидеть своих любимых стариков, которых я не видела с конца сентября. Я звонила бабушке каждую неделю, слушала её рассказы, как они провели день, что ели на завтрак и обед и каждый раз ловила себя на мысли, что они ждут, когда я приеду и разукрашу их обычные серые будни. Но чего же они от меня ожидают, я не привожу с собой цирк, не придумываю новые виды развлечений? Что-то с моим приездом видимо меняется в их доме, то, чего не замечаю я, но ощущают они.

За покрытым царапинами окном старенького автобуса пролетали деревни, черные поля и серые обнажённые леса. Осень прокралась и сюда. Глупо было ожидать чего-то другого, не так ли? Но по моим последним воспоминаниям здесь ещё желтели поля после уборки урожая, переливались красками осени деревья, а небо ещё было голубым с белоснежными осенними пуховыми облаками. Сейчас все вымерло; деревья скинули всю листву, которая предсмертным покрывалом укрыла корни деревьев перед долгой зимой, поля вспахали для будущего урожая, который разольётся зеленью в следующем году, а небеса будто выцвели и выгорели под последними тёплыми днями бабьего лета. Мир готовится к зиме. Даже деревни, которые находились по разные стороны от асфальтированной дороги, ведущий в Ульяновск, казалось, выцвели и посерели от, будто, кислотных осенних дождей, выжигающих все воспоминание о теплом и ярком лете. На улицах я тут и там замечала людей, которые неспешно шли по своим делам опустив головы. Эти деревенские люди, облачённые в серые и обесцвеченные одежды в высоких резиновых сапогах, были единственным живым свидетельством, что деревни не вымерли. Хоть я и люблю деревню, но не могу не признать, что в такие дни, свинцовое небо печальным тяжёлым грузом ложится на плечи деревенских жителей, будто вводя их в какой-то транс. Должно быть очень сложно провести в деревне всю осень и зиму. Я погружалась в эту меланхолию только на неделю или две во время каникул и для меня это все казалось романтикой, атмосферой времён великих произведений английских классиков, утончённых и одиноких. Но что было бы со мной, и без того меланхоличной и подверженной унынию натурой, останься я так на все время в деревне до весны? Смогла бы я все это вынести? Смогла бы, мы люди существа уживчивые, но это оставило бы на мне свой след. Серое свинцовое небо, жухлая мёртвая луговая трава, трясущаяся, будто от холода, осеннего промозглого ветра, разбитые дороги с глубокими колеями, наполненные дождевой водой, по которой пробегает рябь, когда ветер пролетает неизвестно куда, и деревья замершие, обнажённые со своими вытянутыми, будто в мольбе, к небу узловатыми сучьями.

Эту картину, которую я нарисовала в своём воображении, многие сочли бы излишне напыщенной, раздутой и негативной, но, если ты окажешься брошенным один на один в эту атмосферу, без хорошего Интернет-соединения, твои глаза сами начнут все это различать, а мозг будет жадно поглощать все это, вытесняя радостные воспоминания длинных летних дней.