Зенит Левиафана. Книга 2

— Не только твою, — Иван улыбнулся в ответ. Он был на удивление разговорчив для одного из сильнейших чародеев своего времени. Мидас давно отметил эту любопытную черту, которая, по его опыту, объединяла всех по-настоящему великих людей. Людей, не богов.

— Ну тут и я могу добавить, что если бы у меня было две руки… — фригийский царь покачал головой и развел руками. Маг тихо рассмеялся.

— Если бы у бабушки были определенные половые признаки, она была бы дедушкой, — совсем не философски изрек он. Мидас выпятил губу — забавно, что поговорке этой, оказывается, тысячи лет.

— Вы оба не в силе, — продолжил Иван уже серьезнее. — Но в этом и смысл. Не скажу, что это судьба, и вы отлично знаете — почему. Ведь нет случайностей, есть лишь причина и следствие. Вот только река времени течет в обе стороны.

— Вот теперь ты действительно похож на мудрого чародея, — Карн повернулся в его сторону и инстинктивно прищурил покалеченные глаза. Иван больше не скрывался от них, явив странникам свою ауру во всем великолепии и мощи. Удивительно, как Братья Вюрда это делали — они умели обманывать истинное зрение, сливаясь с простыми смертными во всех диапазонах.

— Слушай, а почему имя — еврейское? — внезапно спросил Мидас, хотя вопрос этот возник у него в тот самый момент, как только маг назвал себя. — То есть… их в вашем времени еще нет, но…

— Я понял, о чем ты, — Иван вновь посмотрел в окно, чуть щурясь под лиловыми лучами закатного солнца. — Не вы одни умеете путешествовать во времени.

— Это уж точно, — грустно уронил древний бог, внезапно вспомнив Арминиуса. Карн уловил его мысль и тоже подумал о судьбе вампира. Жив ли он вообще?..

Дальше Иван задвинул короткую, но довольно познавательную речь на тему лингвистических связей между протоязыками Пацифиды, Лемурии и Туле. Так как говорил он с позиции ученого, живущего в середине пятого тысячелетия до нашей эры (по знакомой Карну и Мидасу временной шкале), и оперировал массой понятий, которые обоим только резали уши, львиная доля его объяснений буквально прошла мимо них.

Если резюмировать ликбез от Брата Вюрда, то выходит, что имя Иван — кельтского происхождения, а точнее — валлийского. Карн тут же вспомнил, что в Уэльсе порой до сих пор так детей называют! А принесли это имя туда вовсе не материковые кельты, а предки народа круитни, пришедшие с того самого Туле…

Но раскрытие этой маленькой тайны, как обычно бывает при общении с членами Ордена Ка-Дас, только поставило еще больше вопросов. Хотя ни Карна, ни Мидаса это уже не волновало. Они уже привыкли к тому, что их путь раз за разом делает спиральный виток, показывая, как сказал фригийский царь, те же причиндалы, только в профиль.

Едва они переступили порог башни (не дома, башни!) Ивана, у обоих где-то под сводами черепа тут же всколыхнулось щекотное ощущение смутного узнавания ситуации. Что вполне объяснимо, ведь несколькими тысячами лет ранее (или все же — позднее?) они точно также входили в дом Огнеслава, а до того — в дом Акамира. А еще раньше Карн практически тем же макаром и при схожих обстоятельствах знакомился с волхвом Белозаром.

Хотя на самом деле в этот раз все было иначе. Войдя в башню вслед за Иваном через дверной проем, образовавшийся в стене прямо на их глазах, они оказались в пустом круглом помещении, потолок которого уходил на десятки метров вверх. Брат Вюрда попросил их занять место в центре комнаты, встал рядом и вытянул перед собой татуированную руку ладонью вниз. Пол вокруг них беззвучно двинулся вверх, образовав что-то вроде лифтовой платформы.

Платформа замерла в нескольких метрах под хрустальным потолком в форме пирамиды (тут ребята были поголовно повернуты на этой геометрической фигуре, интересно, кстати, почему?..). Затем платформа разошлась в стороны, образуя полноценный пол. По мановению руки Ивана — буквально — с четырех сторон в стенах образовались четыре высоких оконных проема. Маг подошел к одному из них, обернулся и с улыбкой выполнил ряд коротких пассов.

Когда он закончил, перед Мидасом и Карном возник стол с двумя широкими лавками по сторонам. На столе размещались блюда и кувшины с пищей и водой. Все это (кроме, о счастье, пищи и воды!) было сформировано из гранита — того же самого, из которого состояла сама башня. Даже столовые приборы были гранитными, но тонкими, легкими и аккуратными — такие не в состоянии сваять ни один мастер.

Лавки, вопреки ожиданию Мидаса, были вовсе не холодными, а умеренно-теплыми. Пища — горячей, а вот незнакомые, но приятно пахнущие напитки наоборот — ледяные до ломоты в зубах. Снедь, кстати, была довольно простой, хотя и разнообразной. В основном — ягоды и орехи, мед, немного красного мяса и свежих овощей. Никаких тебе борщей и каш! Если б не мясо — все точно в традициях саттвической кухни.