Зенит. Новейшая история 2.0

– Это было начало тренировки. Как обычно, команда собралась в зале на базе. Игорь Симутенков сообщил, что Спаллетти хочет сказать несколько слов. К тому времени мы уже знали, что итальянец уходит и его обязанности будет исполнять Сергей Семак. Спаллетти буквально за тридцать секунд обошёл всех, всем пожал руки. Он был в джинсах и свитере. Было видно, что он очень расстроен. Все ему похлопали. Он поднял руки, произнёс: «Я вас люблю. Извините, если что-то не получилось, это жизнь». И удалился.

Автор с преданными болельщиками «Зенита»: вверху – с бизнесменом Виорелом Дреглей, внизу – с актёром Сергеем Мигицко и бывшим президентом клуба Виталием Мутко

У меня остались о нем самые хорошие впечатления. Его пребывание в Петербурге не ограничивалось одной командой. Ему был интересен и сам город. Я и другие члены команды дружески с ним общались: мы встречались семьями, катались на кораблях по Неве…

– Юрий, помните свое первое ощущение от встречи с Виллаш-Боашем?

– Очень приятное. Он же ко всем с симпатией относился. Когда в Москве он застрял в лифте в гостинице – спокойно ждал, пока лифт починят. Ни разу не крикнул, ничего никому не сказал. Дик Адвокат, наверное, разнес бы этот лифт и всё вокруг. Андре Виллаш Боаш никому никогда ни на что не жаловался, очень скромно себя вел. Но при всей своей приветливости он всегда держал дистанцию между собой и персоналом клуба.

– Пользовался ли он авторитетом среди игроков?

– В основном среди португальцев и бразильцев. Судя по всему, Халк участвовал в его приглашении – не случайно потом они вместе оказались в китайском клубе. Команда помощников у него была та же, что и в «Челси» и в «Порту». Тренировки у Андре очень интересные, в основном с мячом, мало было общефизической подготовки, беготни. Может быть, из-за нехватки физических кондиций мы и пропускали столько на последних минутах.

– В чем было отличие тренировочного процесса у Виллаш-Боаша от Спаллетии?

– У Спаллетти какие-то вещи отрабатывались до автоматизма, как в свое время у Морозова, кстати: беги сюда, отдавай туда, и так пока не выучишь наизусть. Виллаш-Боаш больше ставил на импровизацию. Но когда уровень игроков не позволяет импровизировать – такое не всегда срабатывает.

– Как в команде отнеслись, что Виллаш-Боаш не взял на сборы Александра Кержакова?

– Все промолчали. Видимо, посчитали, что решать вопросы такого рода прерогатива административного аппарата клуба. Игроки не стали «вписываться» за товарища. Я помню случай с Диком Адвокатом, когда он отчислял Текке. Тогда команда пошла и попросила дать Текке шанс. Адвокат тогда сказал ребятам: «А я ждал, что вы придете и попросите за Фатиха». Здесь этого не произошло – несмотря на то, что Саша Кержаков извинился в инстаграме перед Виллашем. Надо сказать, что Саша пытался как-то наладить отношения с главным тренером. Даже однажды пригласил его на мероприятие своего благотворительного фонда. Андре туда приехал, но через неделю Кержакова всё равно от команды отцепил. С Анюковым у Виллаш-Боаша тяжело складывалось, с Аршавиным. К русским он вообще относился сдержанно, но Лодыгина это не касалось: у него уже другой образ мышления, он долго жил за границей, тренировался с иностранцами…

– В это время иностранцы как игроки выглядели сильнее…

– Да, и они тон задавали в коллективе. Русские даже не могли попросить о чем-то допустим, чтобы дали лишний выходной – всё только через иностранцев, через Данни, через Халка.

– Многие говорят, что тренер вратарей Вилл Корт Лодыгину скорее навредил.

– Корт Лодыгину говорил: «Ты всегда должен быть витриной команды. Ты должен себя показывать, эффектно вводить мяч в игру, вести себя красиво, выглядеть ярко». Ну, это помимо того, чтобы просто играть хорошо. Это всё пожалуйста, не жалко. Но Корт стал заставлять Лодыгина играть выше, вводить мяч ногами, к чему тот совершенно не был готов. В итоге Лодыгин стал играть хуже, чем когда только пришел в команду. Михаил Бирюков в этой ситуации был фактически отодвинут от работы. Сейчас Бирюков первый тренер вратарей. И это правильно, у Луческу тренер вратарей ещё очень молодой.

– То, что Виллаш Боаш был в Петербурге без семьи, влияло на него?