Зенит затмения

Не вырасти я на Шаури, местная легенда стала бы для меня одной из самых абсурдных и смешных. Но подобного не случилось, поскольку остров долгое время был моим домом.

До пятнадцати лет я искренне верил, что солнце и затмение – это горошинки черного и белого перца, которые временами падают с Лавахху.

«На этом огромном дереве, – говорила Ами, – растут все-все виды пряностей. На одной ветке поспевают и сами собой сушатся листья лавра, на другой уже розмарин, а на третьей гвоздика. В дупле и корнях можно найти сотни трюфелей. Лавахху благоволит острову Шаури, вот почему у нас так много растений для улучшения вкуса блюд».

Я слушал, открыв рот, и невдомек мне было, что это выдумка. Чего еще ждать от острова пряностей, где вся жизнь крутится вокруг специй и торговли оными с другими государствами? Ами прибыла на Шаури с Валаара, и ей не вливали рассказы о горошке с материнским молоком, однако благодаря наивности она пропиталась ими до состояния веры.

Шаурийцы считают солнце белой горошиной, что, поспевая, падает с перечной лианы. Вокруг нее нет мякоти, она сразу же готова, и не нужно сушить ее или вымачивать в известковой воде, в отличие от земной. Как известно – и это подтвердит вам любой хороший повар, – у белого перца мягкий тонкий вкус, и он не такой жгучий, в отличие от родного брата. Потому от горошинки расходится приятное, животворное тепло, под которым греются люди и животные, а также растут все растения мира.

Но если сорвать плоды раньше срока, они сморщиваются и чернеют – получается черный перец. Он до того острый, что люди сгорают под ним. Со временем Лавахху замечает горошину и убирает ее, а с лианы падает новое солнце. Так островитяне представляют затменный цикл.

(Из книги «Легенды затмения» отшельника Такалама)

* * *

Материк Террай, государство Соаху, г. Падур, 6-й трид 1020 г. от р. ч. с.

Ночью Падур обнажал перед Чинушем гнилую плоть. Под солнцем этот город был другим: слишком пестрым, слишком жарким и слишком светлым. Настолько светлым, что скрывались все червоточины. Грязные подвалы с грязными хозяевами, ведущими грязные дела. Дома ядоваров, что действовали втайне от Седьмого до тех пор, пока Тавар не нашел с их помощью нужный яд, отряды воров и убийц, нищета, полудохлые мальчишки, больше похожие на зверьков. Такие же, как Чинуш когда-то. Они дрались за помойки и фруктовые деревья. Образовывали шайки и нападали друг на друга. И часто среди свалок можно было встретить чье-то истерзанное тело. После чернодня на его месте оставался только пепел.

Соаху – золотой мир, каким его считали иноземцы, – давно уже не был таковым. Он постепенно разлагался, и мало что сдерживало упадок.

Ступивший на улицы Падура днем увидел бы величественный дворец вдалеке, опоясанный стеной из желтого камня, прекрасные шатры, слепящие пестротой палатки, его окружили бы дурманящие запахи лавок с пряностями, духами и эфирными маслами. Он увидел бы красивых женщин с бронзовой кожей и темными глазами. Курчавых мужчин в дутых рубашках с широкими воротами, жилетках и шароварах. Услышал бы хохот детей, запускающих бумажных змеев, сладкие голоса зазывал и звон фонтанов.