Зеноби

Оценив выбор своего вождя, свита араба притихла, смолкли все разговоры. Видимо, араб задал вопрос непосредственно девушке, потому что мать толкнула ее, молчащую. Такое невнимание со стороны девушки не осталось незамеченным арабами. Они начали говорить, постепенно повышая голос, недовольные тем, что вопрос был проигнорирован. Араб снова повторил его, пристально глядя девушке в глаза. Но не мне удалось его услышать из-за усилившегося гомона. Девушка густо покраснела, а затем отрицательно мотнула головой. Видимо, это было неожиданностью и для матери, и для великовозрастного жениха. Если мать девушки застыла с открытым ртом, всплеснув руками, то женишок явно рассердился: круто развернувшись и бросив отрывистые слова своему бодигарду, он вернулся в палатку, благо от нее процессия далеко не успела уйти.

«Не все коту масленица», — удовлетворенно подумал я. А девушка молодец, мало того, что красавица, так и самому принцу, судя по всему, отказала. Остальная процессия продолжила путь, возможно с большим успехом, потому что диалоги были длительнее по времени. Я еще немного понаблюдал, но не заметил никаких слез и криков о помощи, предсказанные Саидом.

Мой интерес к этому действию пропал, и я вернулся в свою палатку, чтобы почитать новости в мире и в России. Находясь внутри, я все еще слышал отдаленный фоновый шум, создаваемый многоголосьем. Периодически прорывался смех толпы. С чем это было связано, не знаю, я был сыт от своих переживаний, и в данный момент меня больше занимал вопрос, что же было в четвертой фуре, которую так нагло и бессовестно разгрузили в склад рядом с администрацией? Размах, с которым воровал директор Труассо коробил даже меня, выросшего в стране, где воровство считалось чуть ли не привилегией власть имущих.

Глава 17 Конфликт

Через час стало тихо, нашедшие или не нашедшие себе пару саудиты вернулись в свою палатку. Вторая палатка по-прежнему пустовала, зачем ее украшали и готовили, если все гости по-прежнему находились в первой? Мне снова вспомнилась сирийская девушка с пухлыми губами, для которой свобода выбора и честь оказались выше жизни во дворце принца.

«Молодец, девчонка!» — я пожалел, что я не в мужском теле, добьешься благосклонности от такой девушки, будет тебе надежная и преданная жена, ценящая не богатство мира, а богатство души. Лагерь тем временем, наверное, насыщался дарами саудитов: острые, пряные запахи мяса, рыбы и других блюд витали в воздухе, сегодня был праздник насыщения, праздник желудка. Пожалуй, если исключить проблемы с выбором жен, помощь саудитов была как глоток свежего воздуха.

Я прошелся в больничку, но Саида там не нашел, хотя больница функционировала в штатном режиме, и посетителей там было немало. Закрыта была администрация, видимо, директор выплясывал гопака перед гостями, а остальных работников отпустили домой пораньше.

У внедорожников, разложив пару газет на капотах, то ли поздно обедали, то ли очень рано ужинали охранники. Все, кроме двоих, которые по-прежнему стояли у входа в палатку саудитов. Все фуры стояли за территорией, но водителей я не увидел. Меня удивило скотское отношение к охранникам со стороны арабов: люди вас охраняют, рискуют жизнью, а вы при наличии второй свободной палатки не удосужились их покормить по-человечески, нормально разместить, чтобы люди могли отдохнуть. В принципе, такую картину можно было наблюдать и в России, когда пьянствующие хозяева жизни напрочь забывали о своих водителях и охранниках, дожидавшихся их порой по много часов без еды и удобств.

Стоявшие на входе охранники подтянулись и выпрямились в струнку. Я увидел, как из первой палатки вышел тот самый неудавшийся женишок принц и проследовал во вторую палатку. В сопровождении отдельного телохранителя. Ах, вот оно что, его царское величество забронировало себе эти апартаменты для личного отдыха. Теперь стало понятно, почему и для кого была приготовлена вторая палатка.

Я уже собирался вернуться к себе, когда заметил, как увидел, что по центральной линии из глубины лагеря движется несколько человек, среди которых была та самая, понравившаяся мне девушка, ее мать и двое сотрудников директората из числа сирийцев. Девушка шла с опущенной головой, еле переставляя ноги, мать ободряюще поглаживала ее по спине, что-то быстро говоря. Девушка не отвечала, просто шла молча, как на плаху. «Блядь, уговорили», — мне стало тошно, что так на моих глазах рушился образ непокорной красавицы, созданный мною. Тем временем процессия дошла до второй палатки, и сирийцы из директората обменялись фразами с охранником, который сопровождал принца и теперь стоял на входе, прикрывая своего босса.