Зеркала Борхеса

Он, не слезая с облучка повозки, встал на ноги и с интересом огляделся по сторонам.

Пейзаж, открывшийся взору, откровенно впечатлял и внушал уважение. Слева (судя по ощущениям, на западе), возвышались – длинной бескрайней полосой – далёкие серо-голубоватые горы, полные неизъяснимой печали. Справа – не так уж и далеко – простиралось ярко-голубое безбрежное море. Ну, и морское побережье, понятное дело, украшенное в одном месте россыпью разноцветных строений неизвестного населённого пункта. А впереди (впрочем, как и позади), наблюдались сплошные зелёные-зелёные леса. На вершине холма дорога раздваивалась: один из её «рукавов» вёл к задумчивым голубым горам, а другой, наоборот, к легкомысленному (но тоже голубому), морю.

– Тропические вечнозелёные леса, – пристально всматриваясь вперёд, на всякий случай уточнил Алекс, после чего, почувствовав тягу к живому общению, обратился к лошадке: – Как, быстроногая, себя чувствуешь? Притомилась? Ну, отдыхай, отдыхай.… А что, кстати, думаешь – относительно местных природных красот? Отдуваясь, молчишь? Ну-ну… Ладно, тогда я поделюсь своими умозаключениями. Значится так… На западе – высокая и длинная-длинная горная гряда. Вернее, серьёзная-серьёзная горная страна. И угольно-чёрные высоченные пики – местами – присутствуют, и широкие седловины, оснащённые пышными шапками вечных и белоснежных снегов. На востоке же расположились ласковые-ласковые, лазурные-лазурные морские воды. Непростые, ей-ей, лазурные воды, а с ярко-зелёными – и тут, и там – островными архипелагами. А между синими горами и тёплым морем разместилась узкая (но, вместе с тем, визуально-бескрайняя), полоска тропических вечнозелёных лесов. Вот, такая запутанная картинка… Ощущения? Догадки? Ассоциации? Имеется одна дельная – типа – ассоциация.…Например, литературные произведения великого и непревзойдённого О`Генри. Жил на этом свете один мечтательный старик с таким именем – смуглолицый и морщинистый, а его тёмно-коричневые пальцы всегда пахли настоящими кубинскими сигарами и нечаянно-пролитым виски.…О чём это я? Ах, да… Странная, цветная и очень беспокойная страна, зажатая между величественными Кордильерами и безалаберно-весёлым Карибским морем. Многое сходится. В том плане, что очень – по визуальным ощущениям – многое-многое-многое…

Рядом обнаружилось светлое оконце – два метра на два, из которого вытекал, чарующе журча и устремляясь вниз по склону, крохотный, но на удивление бодрый ручей.

«Родничок бьёт прямо из желтовато-серой скалы», – отметил Алекс. – «Родники, они верные и многократно-проверенные друзья. Причём, не только человечьи, но и Божьи. Многое могут и рассказать, и подсказать. Многое-многое-многое. Если, понятное дело, захотят…».

Соскочив с повозки, он подошёл к роднику и, предварительно трижды сплюнув – на всякий пожарный случай – через левое плечо, заглянул в туманно-зеркальное «оконце».

«В туманно-зеркальное?», – подумалось. – «Скорее, уж, просто – в зеркальное… Чего, спрашивается, ходить вокруг да около? Зеркало самое натуральное. Блестящее, яркое и ясное… И что же в нём отражается? Какая-такая картинка? Да, самая обыкновенная. То бишь, и не картинка даже, а физиономия…».

– Вполне, между нами говоря, приличная физиономия, – осторожно проведя ладонью по лицу, удовлетворённо хмыкнул Алекс. – Можно было, учитывая последние мрачные реалии, и худшего ожидать. Пейсы там всякие, к примеру. Длинные, сальные и пафосные. Или же бронзовую шлем-кастрюльку с кривыми коровьими рогами на голову.… А так-то – что? Мужественная такая харя имеет место быть – бронзово-загорелая, по-хорошему наглая, обветренная, с характерным авантюрным блеском в глазах. За такую – нигде и никогда – не будет стыдно. Нигде, клянусь. Даже на Суде Страшном. Страшном и, ёлочки стройные, суровом… Не, нормальная морда лица. Без трёпа. Хорошая такая. Уважение вызывающая. По крайней мере, самому – к себе… Конкретика? Похоже, что я тружусь – в этом конкретном сне – записным авантюристом. Честным таким, упорным и упёртым. Ничего не знающим о модных салонах красоты, где на мужественные мужские лица наводят светский лоск наглой сытости и вечного самодовольства.…Или же, на худой конец, отчаянным искателем приключений, возомнившим себя новым Христофором Колумбом. Мол: – «Ура! Откроем – всё и вся! Вперёд и вверх – за всемирной славой, разлапистыми орденами, звонкими монетами и женскими искренними ласками!»… Замечу, что именно искренность последних – как это и не печально – вызывает обоснованные сомнения и опасения. Плавали – знаем… Что такое? Ну-ну. Слушаю. Излагайте. Весь во внимании. Тщательно впитываю и старательно пытаюсь осознать.

В его голове – словно бы передаваемые из иного измерения с помощью некой хитрой аппаратуры – замелькали-потекли стройные и дельные мысли, полные однозначно-полезной информации…

На это раз его звали – «Диего Амадей Буэнвентура-и-Гарсия».