Зеркала Борхеса

Когда голландец закончил повествование, Ишидо ладонью правой руки прикрыл свои узкие, бесконечно-чёрные глаза, после чего небрежно бросил длинную рубленую фразу.

– Дайме говорит, что безупречная честность – отличительная черта всей японской нации, – послушно перевёл Ван Перси. – Ишидо хочет, чтобы вы – первым делом – лично посмотрели бы на пленников, о которых идёт речь, и убедились, что все они являются хорошими работниками и находятся в добром здравии. Рисовые поля, где трудятся пленённые русские моряки, расположены совсем недалеко от этого поместья, примерно в двух милях. Но подходить к этим полям близко дайме запрещает. Вам разрешено лишь издали посмотреть на предмет будущей торговой сделки, используя для этого подзорную трубу…

Два самурая величественно шествовали впереди европейцев, ещё трое замыкали колонну.

Вскоре на смену высоким деревьям старого парка пришли бесконечные рисовые поля, залитые мутной водой, из которой поднимались ровные ряды ярко-зелёных ростков. На очередном поле – почти по колено в воде – усердно трудились два десятка (может, чуть больше), смуглых крестьян, одетых только в короткие набедренные повязки.

Один из самураев остановился и что-то негромко залопотал, указывая рукой на работавших подёнщиков.

– Он разрешает вам воспользоваться подзорной трубой, – перевёл Ван-Перси.

Чуть впереди других сельских тружеников, старательно пропалывающих ряды молодых рисовых всходов, двигался пожилой черноволосый мужчина с покатыми плечами.

«Это он и есть, Матвей Силыч Борх-хун», – доложил дисциплинированный внутренний голос. – «Работает, как ни в чём не бывало. И при этом грустно улыбается – словно итальянская тряпичная кукла Пьеро… А где же, братец, наша обожаемая невеста?».

Алекс перевёл подзорную трубу на небольшой холмик, поросший редким кустарником. Две пожилые японки активно суетились возле дымного костра, а чуть в стороне от женщин белобрысый мальчишка усердно оттирал куском зеленоватого мха большую медную сковороду.

«Анютка, родимая ты наша!», – умилился сентиментальный внутренний голос. – «Похудела-то как! Вернее, постройнела. Тростиночкой камышовой – прямо-таки – смотрится…».

Они, развернувшись, уже зашагали назад, к поместью, когда перед лицом Алекса промелькнуло что-то светлое. Он, резко вытянув руку, ловко схватил пролетавший предмет.

«Бумажный самолёт-журавлик?», – заинтересованно захмыкал нетерпеливый внутренний голос. – «Может, это тайное послание от «рисовых» узников? Разверни-ка, братец, бумажную птичку… Осторожнее, охламон! Не дай Бог, самураи заметят. Не делай, пожалуйста, резких движений… Ага, записка на русском языке. А я что говорил? Итак, зачитываю: – «Алексей! Не верь японцам. Для них обмануть белолицых европейцев – святое дело. Особенно, когда это касается долгосрочных обещаний. Решать надо, уповая на жадность азиатскую, всё сразу. Здесь и сейчас. Поэтому, как твой тесть будущий, приказываю. Выкупай у дайме только Анюту. Выкупай и срочно увози на корабль. А мы сами убежим. Уже и дельный план имеется. На этом всё. До встречи. Матвей Борх-хун…». Интересный текст, братец. Есть, право слово, над чем задуматься…».

Дайме выдал длинную и заковыристую тираду, после чего, сложив пухлые ладошки на объёмистом чреве и чуть насмешливо поглядывая на Алекса, довольно откинулся назад.

– Он обозначил цену за пленённых русских моряков, – удивлённо морщась, сообщил голландский купец. – Неслыханное дело. Речь идёт о воистину нестандартной сделке. За двадцать пять работников-рабов японец запросил – корабль.

– Простите, какой ещё корабль?

– Обыкновенный. Морской. С приличной грузоподъёмностью. Как минимум – торговый двухмачтовый бриг.

– Условия, конечно, нестандартные, но выполнимые.

– Уважаемый дайме интересуется – когда вы сможете заплатить? Естественно, что русских моряков можно будет забрать только после произведённой оплаты.

– Пожалуй, не раньше, чем через полгода, – подумав, по-честному признался Алекс. – Или же через год-полтора. Боюсь ошибиться…

– Сделка считается заключённой, – пообщавшись с японцем, подытожил Ван-Перси.

– Может, надо составить какой-нибудь договор?

Голландский купец отрицательно покачал головой:

– Здесь это не принято. Ишидо – очень уважаемое и авторитетное семейство в провинции Канагава. Достаточно честного слова высокородного дайме… Если у вас, поручик, всё, то мы можем идти.

– Нет, не всё, – Алекс откинул крышку сундучка и произнёс – на классическом средневековом японском языке: – Пусть уважаемый дайме посмотрит на это золото и ювелирные безделушки, украшенные прекрасными изумрудами и рубинами, а также алмазами и жемчугами.

Ближайший самурай, почтительно и монотонно кланяясь, отнёс сундучок на помост и поставил перед Ишидо.

– Что европейский кавалер хочет – в обмен на содержимое этой кожаной шкатулки? – вальяжно, с плохо-скрытыми нотками жадности, процедил дайме.