Зеркала. Дилогия

Естественно, кортеж замедлил продвижение, кучер от удивления заткнулся, и внимание нескольких гвардейцев обратилось на карету.

Неодобрительное такое…

Мария-Элена едва не спряталась назад, но внутренний голос не дремал.

— Решительнее! Ты тут главная, не они!

Эээээ…

Главной Мария-Элена себя совершенно не чувствовала.

— Тогда дай я с ними разберусь! Я их сейчас построю по размеру!

В данный момент Мария-Элена была согласна на все. Пусть строит.

И опять то же странное ощущение. Словно кто-то встал за спиной, положил руку на плечо, и вдруг ее голосом рявкнул. Не командирским тоном, конечно, но и не писком раздавленной мышки.

— Остановить карету! Немедленно!

Как ни странно, ее послушались.

Мария-Элена дрожащей рукой открыла дверь и спрыгнула прямо в дорожную грязь.

— Я — размять ноги. Сейчас вернусь и поговорим.

Капитан открыл рот, потом сообразил, закрыл его и проводил взглядом тонкую фигурку с прямой спиной.

— Эммм… Терлен, что тут произошло?

На выяснение всех обстоятельств ушло минут пять. А там и герцогесса возвратилась…

Сейчас разберемся…

* * *

Обретя под кустиком новое дыхание, Малена отправилась обратно, к дороге.

С каждым шагом все яснее представляя, что вот она, выходит на дорогу, а там мужчины, и все на нее смотрят, и все понимают, чем она занималась, и все… ой, мама…

— А они не пьют, не едят и кустики не удобряют? — завелся тот же вредный внутренний голос. — А ну взяла себя в руки! Чего ты ходишь, как вобла мороженая? Спина расправлена, подбородок вверх, плечи вниз, улыбку на губах, я глаза прищурь этак, неодобрительно! Ты здесь главная!

Малена даже поежилась, но внутренний голос не отставал.

— Дай им волю — на шею сядут! Не расслабляйся! Ты должна показать, что это не случайность, а их обязанность! Служить и защищать!

— Много тут умных, — огрызнулась Мария-Элена. — Сама бы делала.

— Да без вопросов.

При чем тут вопросы, Мария-Элена не поняла, но спина вдруг развернулась, словно между лопатками гвоздь вбили. И голова поднялась, и глаза надменно прищурились… так что на дорогу она вышла весьма достойной походкой. У Дорака даже рот закрылся. И упрек, который он готов был выговорить, застрял где-то в горле. А Мария-Элена взглянула на него с презрительным выражением и заговорила так, что капитану померещился иней на дороге.

— Капитан. Будьте любезны запомнить, что мы делаем остановку каждые два часа. Мне требуется размять ноги и освежиться. Рядом с каретой должен ехать один из ваших гвардейцев — на случай, если мне что-то понадобится. И купите в ближайшей лавке кляп.

— К-кляп?

Дорак подумал, что спит и видит сон. Но герцогесса быстро привела его в чувство.

— И заткните им кучера. Этот стон у нас песней не зовется, и я его слушать более не намерена.

— К-конечно, госпожа….

— Ваша светлость, геерцогесса Домбрийская, — тем же ледяным тоном поправила его девушка. — Кто-нибудь из ваших… гвардейцев подаст мне руку? Или мне надо карабкаться в карету как простолюдинке, задрав до ушей подол?

Дорак, побагровев, кивнул тому гвардейцу, который стоял ближе к герцогессе.

Та осмотрела его с ног до головы, кивнула, оперлась на руку парня, и водворилась обратно в карету.

Показалось капитану — или герцогесса пробормотала: «распустились тут, мальчики-колокольчики…»?

Да быть такого не может…

4

Мария-Элена откинулась на подушки.

Она сама себе поверить не могла, что она так говорила. Так действовала.

Так… словно это и не она была вовсе!

Словно внутри нее поселился какой-то взрослый и умный человек, который подсказал, поддержал, а в нужный момент и помог… Мария-Элена достала мамино зеркальце. Погладила его…

Оно рядом, и девушка стала увереннее. Погляделась в золотистое стекло, улыбнулась своему отражению, и оно показало в ответ белые зубки.

— Не унывай, подруга, мы сделаем из тебя настоящую разбойницу, — утешил внутренний голос.

И при чем тут разбойники?

Но ведь своего она добилась, верно? А это уже неплохо…

Следующая остановка была ровно через два часа.

При дворе его величество Остеона.

— Мой господин…

Френсис Сорийская всегда была великолепна в постели. Талант!

Кто-то стихи пишет, кто-то на музыкальных инструментах играет, а вот леди Сорийская была великолепна в постели. Сходила с ума, кричала, кусалась, царапалась, извивалась в мужских руках, так заводя партнера, что тот забывал обо всем. И потом чувствовал себя героем…

Как же! Такую красотку и до такого довел…

Но была разница между работой и удовольствием и для леди Френсис.

С принцем она многое делала по обязанности, а вот сейчас… и томный взгляд, и низкий чувственный голос, от которого и боевые кони встали бы на дыбы, все было от души.

— Мой господин…

Мужчина, у которого на плече покоилась головка леди, погладил ее по длинным каштановым волосам, намотал их на кулак — и впился в податливый жадный рот, в манящие алые губы…

Таково уж было свойство этой женщины — пробуждать в мужчине зверя.

И зверь этот требовал насыщения.

Спустя примерно час леди опять вытянулась рядом с любовником, спокойная и довольная. Теперь настало время поговорить.

Мужчины ведь устроены иначе, им отдых нужен…

— Ты была у принца?