Зеркала. Дилогия

— А ты подумай, Малечка. Недооценивать противника — глупо. Ты приедешь на ее территорию. Место, где все ее знают, а тебя уже забыли. Тебя можно отравить, напоить, напугать до смерти… всем на тебя будет наплевать. Поняла? Ты там — одна.

— Но я же с тобой?

— Это понятно. Но я не кольчуга, от кинжала не уберегу. Разве что окажу моральную поддержку…

Малена хлюпнула носом.

А ведь и верно… она едет не домой. Нет.

Дом — это там, где живут любящие тебя люди. А она едет в логово врага, так-то…

— И что делать?

— Первое — разведка. Мы уже начали.

— И что мы узнали?

— Что примерно половина прислуги тебя помнит. Это хорошо, думаешь, все довольны твоей мачехой?

— Н-нет…

— Значит, это наши потенциальные союзники. Кстати, и старый капитан гвардии Донэра тоже может быть полезен…

— Думаешь?

— Судя по всему, его уволили, чтобы освободить место для этого типчика. Думаешь, мужчине это понравилось?

Малена была уверена, что нет. Но…

— Ты думаешь… — произнести это даже мысленно у нее сил не хватило. Но Матильда была деликатна, как стенобитное орудие.

— Более, чем уверена, что твой отец обзавелся красивыми ветвистыми рогами.

— Да как она смеет?!

— Втихорца, но с удовольствием. Судя по повадкам, парень умеет обращаться с женщинами.

— Ты-то откуда это можешь знать?

— Малечка, у меня нет практического опыта, но в нашем мире информацию можно почерпнуть откуда угодно. Мы завтра посмотрим еще пару фильмов, сама поймешь…

Мария-Элена довольно прижмурилась.

Кино ей так понравилось… эти живые картины, как будто она сама оказалась в тех чудесных местах… Жаль, она там не побывает!

— Потом — поиск союзников, — вернула ее на землю Мотя. — И последнее — захват власти. Успешный.

— Обязательно?

— Ты думаешь, тебе дадут жить спокойно?

Малена была уверена, что не дадут.

— Тильда, а откуда ты все это знаешь?

— В отличие от тебя, меня готовили к выживанию. Бабушка знала, что я могу остаться одна в любой момент, и сделала все, чтобы я не пропала. Она учла ошибки, которые допусти ла с моей матерью. Ту она защищала, меня же гоняла в хвост и в гриву. Знаешь, чему не учат в наших школах, и что необходимо знать? Первым делом?

— Что именно?

— Вот чему тебя учили?

— Домоводству… немного цифрам, чтобы я могла вести счета, языкам, танцам, лечить раны…

— А меня русскому языку, математике… типа вашей цифры, химии и физике, биологии и литературе… Даже религиоведение ввели, хотя на кой оно сдалось? А вот самое важное пропустили.

— Что именно?

— Вот приходишь ты в дом мужа. А там сложившиеся компании, своя специфика… то есть порядки и правила, кто-то кого-то любит, кто-то не любит, враждует, ругается, ненавидит, подличает из-за угла… понимаешь?

— Да. Так везде, наверное…

— А тебе-то там жить! И управлять этими людьми! Поэтому главное — умение находить общий язык с любым человеком, правильно определять, что ему нужно, уметь использовать в нужном месте… Нас этому не учат. Разве что специфические группы людей, и они своим опытом ни с кем не делятся. А бабуля у меня своим умом до этого дошла, и принялась меня натаскивать. Ну, как могла…

— Как именно?

— Таскала по кружкам, клубам, психологическим курсам, везде показывала людей, рассказывала, что к чему… Не могу сказать, что у меня хорошо получается, и опыта маловато, и ум нужен… да много чего нужно. Правильно управлять людьми — это великое искусство, доступное лишь немногим. Я не умею. Но кое-какие приемы усвоила. Высшая математика в жизни пригодится или нет — неясно, но на любой кафедре ты будешь работать с людьми.

— Что такое кафедра?

И разговор ушел совсем в другую сторону.

Лорена Домбрийская.

Томор умирал.

Агония длилась вот уже второй день.

Герцог словно специально дожидался отъезда королевского стряпчего, чтобы потерять волю к жизни. Стоило ей проводить Бариста Тальфера, и на следующий день Томор впал в беспамятство.

Стонал, бредил, звал первую жену…

Просил дочь прийти к нему, говорил в бреду, как любит свою Малечку, как они поедут в столицу, как устроит ей первый бал…

Лорену он не звал.

Это не мешало «безутешной вдове» заворачиваться в серые тряпки[10], сидеть у кровати мужа, поить его водой с ложечки и вытирать лоб (менять простыни все же доверялось служанкам), но как же это злило!

Просто из себя выводило!

За эти два дня Лорена возненавидела падчерицу больше, чем за предыдущие восемь лет! Получалось так, что она в душе мужа следа не оставила. Никакого…

Хорошо хоть королевский стряпчий уехал.

Лекарь суетился рядом, то возжигал какие-то курения, то пускал герцогу кровь…. И к концу второго дня добился своего.

Герцог стал дышать все реже и реже. Краска покидала его лицо, оно на глазах словно бы покрывалось серой вуалью смерти… синели губы, теряли краски глаза…

— Не вижу… ничего не вижу… Анна! Анна, ты здесь! Анна, возьми меня за руку, прошу, мне страшно…

Лорена протянула руку, сжала костлявые пальцы мужа в своей ладони, но тот вырвался с неожиданной силой, сел на кровати.

— Анна! Я уже! Иду…

И упал, как подкошенный.

Лорена подумала пару секунд — и тоже упала в обморок. Она могла бы изобразить безудержное горе, и даже истерику, но к чему тратить силы? Скучно, господа…