Зеркала. Дилогия

— А, еще просила вам ее ежедневник отдать. Она там на первой странице записывала телефоны, кто, кого, чего, ну и прочее всякое-разное…

Матильда послушно взяла тяжелую книжечку в синем переплете, листнула.

И ощутила искреннюю благодарность к Дине.

Бумага — на офис требуется две коробки в месяц, заказывать у Петра Ильича, телефон, адрес. Ручки, скрепки, карандаши…

Кофе — на офис требуется, заказывать…

Семен Петрович, телефон, директор ООО такого-то, с Тошкой не соединять без крайней необходимости, трепло, любит зеленый чай с жасмином, берлинское печенье…

Иван Иванович, телефон, директор ООО сякого-то, с Тошкой соединять без промедления, любит черный чай без сахара, но с лимоном…

Коротенькие заметки у каждого телефона, пояснения, кто, чего, сколько…

— Динка начала готовиться чуть не с первого месяца. Все ведь не расскажешь…

— Скажите ей громадное спасибо! — искренне поблагодарила Матильда. — Просто невероятное!

Фактически, здесь было все, что нужно секретарше. Во что приходится вникать первые несколько месяцев на рабочем месте, вызывая заявления вроде: «ну ты и растяпа, вот до тебя здесь порядок был!».

Умничка Дина даже схему шкафов нарисовала и подписала, что где стоит. И Матильда подозревала, что блокнот не всякой достался бы…

— Она меня очень выручила. Вы ей скажите, что я дополню и ей отдам, когда она опять работать захочет…

— Это теперь не скоро. У нас бабушек-дедушек нет, с детьми сидеть некому, так что до трех лет… А там, глядишь, третьего заведем, Динка четверых хочет.

— Ну, с двумя вы лихо время сэкономили, — улыбнулась Матильда.

— Уметь надо!

— Петь, привет!

В комнату заглянул Сергей, пожал руку мужчине, и вновь исчез у себя. Петр широко улыбнулся.

— Скажите Тошке, будем звонить. Он уже в крестных заявлен…

Мотя кивнула.

— Передам.

— И… — лицо мужчины вдруг стало серьезным. — Вы в него лучше не влюбляйтесь. Спокойнее будет.

Матильда в этом и не сомневалась.

— Он не в моем вкусе. Но за предупреждение спасибо.

В глубине души томно вздохнула Мария-Элена.

* * *

Вечером, по дороге домой, две подруги разговаривали о самом важном. О мужчинах.

— Если бы я была здесь, у вас, во плоти…

— Ты бросилась бы ему на шею?

Мария-Элена задумалась.

— Нет! Я — Домбрийская. Я могу предложить союз, но опускаться до уровня дворовой девки? Никогда!

Мотя ухмыльнулась. Отлично! Любовь — любовью, но воспитание не спрячешь.

— А если муж начнет тебе изменять? Ходить по другим женщинам?

— Эммм…

— Что ты знаешь о супружеской жизни? Про птичек и пчелок вам рассказывали?

— Про кого?

— Малечка, ты представляешь, в результате какого процесса дети появляются?

Мария-Элена вздохнула.

— Мотя, я в монастыре жила.

— И?

— Там с этим плохо.

— И огурцы привозят только нарезанные, — спошлила Матильда. Впрочем, ее шутку все равно не поняли. — Ладно, вечером займемся твоим ликбезом. Благо, интернет такая клоака…

* * *

Стоит ли говорить, что ближе к рассвету Ровена, которая на правах охранника, спала в одной комнате с герцогессой, была разбужена возмущенным воплем девушки.

— Какой кошмар! Да разве так можно?!

На вопрос, что случилось, герцогесса ничего не ответила. Завернулась в одеяло, и просидела так до утра, сердито сопя и пламенея ушами.

Матильда честно извинялась. Утром, днем и даже вечером.

Но… детей ведь именно так и делают! Хотя необязательно в такой позе, можно и в другой…

Мария-Элена злилась и ругалась. В интернете можно было найти, что угодно, но не стоило начинать с порнографии. Или стоило?

Нет. Не стоило. Но оказалось очень познавательно.

Мария-Элена Домбрийская

Ровена с интересом наблюдала за своей работодательницей. И… то ли она дура, то ли с герцогессой что-то неладное? Она никак не могла понять, что происходит.

Сидит Мария-Элена себе в карете, поджав ноги на сиденье, вяжет странным приспособлением нечто кружевное, вся в своих мыслях… Последнее и неплохо, Ровена ненавидела болтать попусту, но когда тебе нечем заняться, начинаешь следить за человеком.

Иногда губы Марии-Элены начинали шевелиться, словно она разговаривала сама с собой. Ровена не понимала ни слова, читать по губам она не умела, но попыталась подловить герцогессу. И когда та в очередной раз зашевелила губами, поинтересовалась.

— Ваша светлость?

— Лицевая, шестая… что?

— Мне показалось? Ваша светлость, вы не ко мне обращались?

— Нет. Я петли считала, — отмахнулась Малена, и опять ушла в свое занятие.

И с петлями тоже было странно.

Руки Марии-Элены действовали по-разному. Когда она вязала свое рукоделие, пальцы двигались неуверенно, медленно, словно бы по подсказке. Когда ликвидировалась ошибка и нить распускалась, руки буквально мелькали над кружевом.

И движения были разные.

То плавные и медленные, то быстрые и резкие…

Два разных человека? Но так же не бывает…

Спрашивать Ровена в любом случае не собиралась. Тем более, что ей была подарена большая кружевная шаль серого цвета. Красиво…

Карета медленно ехала уже по землям Домбрии. И по совету Матильды, Малена начала делать остановки в деревнях. Осматривала поселок, беседовала со старостой, покупала всякие мелочи, вроде хлеба, сыра, молока — когда в отряде куча мужиков, они все сожрут.