Зеркала и галактики (СИ)

Из-за поворота коридора показался пилот Рейнборо. Усталая, потяжелевшая походка, обаятельное лицо перечеркнуто полоской «очков» и оттого кажется сумрачным, у рта и между бровей залегли складки, которых еще недавно я не видел. Пилот нес какой-то мешок – небольшой и нетяжелый.

– Привет, – улыбнулся он. – Что загрустили?

– Крыша уезжает; расставаться жаль, – отозвался Том.

– На что тебе крыша в четвертом режиме? Только мешает. – Рейнборо остановился возле нас. Видимо, он давно уже сменился с вахты, и с ним рядом можно было находиться. – Я к Сильверу заглянул, получил объедки… то есть остатки. Угощайтесь, – он раскрыл свой мешок, предлагая выудить какую-нибудь вкуснятину, которую бывший навигатор приберег для тоскующих и оголодавших.

Мешок зашевелился, как живой.

– Черт! – бросив его, Рейнборо отшатнулся.

– Я с тобой, – объявил мешок голосом Израэля Хэндса, и из горловины высунулась морда поюна в «очках». – Я люблю тебя.

– Тьфу ты. Пролаза. – Рейнборо подобрал мешок и вытряхнул из него зверя. – Уж думал: крыса. Что он там пожрал? Ничего? – Пилот проверил и снова предложил нам с Томом угощаться.

Лисовин отказался, а я наудачу вытащил теплый сверточек, развернул. Это оказались восхитительные ягоды в хрупком ломающемся тесте. Пирожное расползалось у меня в руках, я перемазался в густом соке, но не потерял ни крошки. Объедение. Сильвер – маг и волшебник.

– Питер, почему нельзя извести крыс на борту? – спросил я, управившись.

– Это не те крысы, – ответил он отчужденно. – Не надо о них.

Никто из старого экипажа не желает ничего рассказывать. Хочешь просветиться – обращайся к «самозванцам».

– Юнга лисовин, – строго сказал Рейнборо. – До меня тут что-то донеслось. Какой рейд ты не можешь проводить?

Том смутился, и мне пришлось за него объяснять, в чем проблема. Рейнборо хлопнул лисовина по плечу и притянул его к себе.

– Точно: крыша едет. У обоих. Слышите ровно половину того, что вам говорят. Кому было велено лишнего в каюте не торчать? Джиму и Тому. А кто там ошивается сутки напролет? Джим и Том. Кому теперь плохо?

– Всем, – ответил лисовин, высвобождаясь. – Лучше скажите, что делать.

Рейнборо махнул рукой, указывая вдаль. Стены коридора светились, а закрывающие вход в каюты шторки тускло тлели и сквозь «очки» казались темными.

– Марш по каютам. Внутрь не заходи, с порога поглядишь. К Хэндсу загляни, к Мерри, к Андерсону обязательно. К Стиву не суйся – он у себя. Ко мне можешь: у меня жена самая красивая.

Том пораженно на него уставился.

– А как же?.. Как потом людям в глаза смотреть?

Пилот коснулся сеточки на лице:

– Глаз не увидишь. И всякого стриптиза – тоже. Когда выходят из каюты, движение на портрете останавливают. Шагай.

Лисовин двинулся по коридору. Рейнборо следил за ним, поджав губы. Хэндс и Мерри передохнули немного и рявкнули заводную песню, в которой можно было разобрать лишь пару слов: «Чин! Чин! Чингисхан!», да еще «О-хо-хо-хо!» и «А-ха-ха-ха!» Здорово у них получалось.

Лисовин добрался до каюты Джоба Андерсона и приподнял шторку. Постоял, всматриваясь. Опустил шторку и направился дальше. Рейнборо удовлетворенно хмыкнул.

– Питер, как вы думаете?.. – начал я.

– Меня все зовут Рей, – сообщил пилот. – И можно на «ты».

– Рей, мы сумеем благополучно долететь?

Он медленно повернулся ко мне.

– Нет, – выговорил словно через силу. – Мы потеряем самое меньшее двух человек.

– Кого? – спросил я, хотя спрашивать об этом было страшно.

Он потер подбородок. У его ног деловито кружил поюн. Рейнборо подобрал зверя, погладил, почесал за ухом и наконец ответил:

– Дэна тревожат лисовин и Сильвер. Лисовин в принципе очень уязвим, а Сильвер… с ним что-то неладно. Обычно с человеком можно поговорить, поддержать, убедить… Морду набить – хорошо помогает. А Сильвера не разговоришь. Таит в себе, мается.

– Из-за жены?

– Вряд ли. Хэндс уверяет: не должен, дело прошлое. Не знаю я, что будет, – закончил пилот устало.

Мэй-дэй! У нас два кандидата к Чистильщикам, а я валялся в каюте, таращился на Лайну и сходил с ума от пения «Испаньолы». Надо же что-то делать.

Великолепное «Чин! Чин! Чингисхан!» с «О-хо-хо-хо!» и «А-ха-ха-ха!» отзвучало, Хэндс и Мерри напоследок рявкнули так, что вздрогнули стены и пискнул поюн.

– Молодцы, – похвалил по громкой связи капитан Смоллет.

Лисовин заглянул в каюту Израэля Хэндса. Простоял на пороге целую минуту, рассматривая то, что внутри. Затем пересек коридор и сунулся в каюту Сильвера, что была напротив.

– Вошел во вкус, – заметил Рейнборо.

– Это плохо?

– Хорошо. Даже очень.

– Рей, я могу чем-нибудь помочь экипажу?

– Позаботься о себе. В каюте – только спать, время проводить в спортзале.

– Ох, – меня передернуло. – Я тут попробовал штангу отжать. Еле уполз, надорвавшись.

– Не можешь штангу – отжимайся сам.

– Сил нет. «Испаньола» выкачивает энергию, будто насос.

– У всех выкачивает, – сухо сказал Рейнборо. – И нечего ныть.

Том-лисовин остановился у его каюты, оглянулся. Пилот махнул ему: давай, мол, быстрей. Том отогнул шторку и шагнул на порог. Выпрямился так резко, словно из каюты ему что-то крикнули.