Зеркала и галактики

– Ну и дурак! – Лайна оскорбленно повернулась и зашагала к площадке, где стоял ее глайдер.

Я смотрел, как печатают шаг сапожки на высоких каблуках и колышется подол длинной шубы, как скользит по снегу ее тень. Внутри что-то рвалось, как будто это уходила Юна-Вэл. Прощай, королева Кэролайн. Дай бог, чтоб тебе никогда не было так худо, как мне сейчас.

Том с Шейлой поднялись на колени и продолжали целоваться. Шейла попутно вытряхивала снег из волос лисовина.

Из бара с вывеской «Безумный навигатор» выскочил Лайнин пилот и побежал к глайдеру. Я не хотел видеть, как Лайна улетит, и отвернулся. В глаза лезли золотые вспышки на алых буквах. Завтра же сниму дурацкую вывеску. Пусть лучше бар без названия, чем с таким.

Заскрипели по снегу шаги; пахнуло духами Шейлы. Она прошла мимо, а лисовин остановился.

– Джим, друг.

– Угм.

– Вот и ладно. – Том коснулся моего плеча и отошел.

Шейла скрылась в холле, где ей положено было сидеть за стойкой администратора; лисовин отправился помогать ей в этом ответственном деле.

С неба сеялась алмазная пыль. Я подставил лицо падающим снежинкам; они покалывали кожу нежным холодком. Лайна скоро утешится – а мне Юну-Вэл не забыть.

Внезапно меня пробрала тревога, пробежала мурашками по спине – как будто я посеял что-то нужное, и надо срочно искать. Что ж это было? Не вспомнить.

Я прошелся по расчищенной дороге вдоль побережья. В глубине леса на деревьях светились фонарики, которые развесил Том. Снег пошел гуще и возле фонариков казался синим, зеленым, красным, желтым, фиолетовым… Если идти по дороге, прибудешь в «Жемчужную Лагуну», к Лайне.

Незачем мне туда ходить.

И все-таки смутное беспокойство гнало вперед. Мэй-дэй! Что я там потерял, в самом деле?

С тяжелым сердцем, я повернул обратно. Не то я делаю. Не то.

Справа, над морем, показались сигнальные огни – снижался маленький глайдер.

Когда я возвратился к гостинице, он уже стоял на площадке. На боку я увидел эмблему «Жемчужной Лагуны» – горка жемчуга и накатывающая на нее волна. Лайна вернулась? Но у нее машина куда шикарней.

Из глайдера вылез человек в меховой куртке с поднятым воротником. Свет фонаря лег на светлые волосы, на густые черные брови. Хэндс прилетел!

Улыбаясь, пилот сделал шаг навстречу. Новая маска скрывала шрам на лице. Доктор Ливси заставил Хэндса весь обратный путь ходить без биопласта и залечил-таки ему рану.

– Ну что, капитан Джим? – спросил пилот, пожимая мне руку. – Командуем «Адмиралом Бенбоу»?

– Больше нечем. К сожалению. Откуда вы?

– От сквайра. – Хэндс кивнул на глайдер: – Привез лисовину свадебный подарок. Прекрасная, почти новая машина переходит в его полную собственность, – объявил пилот с величавой торжественностью, передразнивая мистера Трелони. Затем стукнул по дверце: – Выходи, чего уж.

Дверца открылась, и наружу выскользнула Юна-Вэл. Настоящая. Без биопласта. В легкой курточке и брюках, заправленных в сапоги на шнуровке, в ажурной шапочке на волосах. Завитки цвета коффи льнули к щекам и красиво лежали на плечах. Это был парик – не могла же Юна-Вэл сохранить свои кудри под смоляной шевелюрой Джона Сильвера – но мне было все равно.

– Юна…

– Джим, – она несмело улыбнулась.

Красивая. Краше, чем на портрете, который я прихватил с борта «Испаньолы» и прятал у себя в комнате. Высокая, изящная, неожиданно хрупкая без биопласта. Под зимним небом, с которого сыпался алмазный снег, освещенная огнями «Адмирала Бенбоу», Юна-Вэл была до того хороша, что у меня перехватило горло.

– Джим, милый… – Она была рада меня видеть. Но рядом стоял Хэндс, и Юна не знала, что сказать.

Из-за пазухи у нее выглянул поюн. Глаза сверкнули – не потому, что Александр побывал у Чистильщиков, а потому, что он зверь.

– Джимах! – поприветствовал поюн бодро. – Я люблю тебя. Я с тобой.

Вскинув руки, Юна обняла меня за шею, прижалась теплой щекой к моей щеке.

– Джим, я тебе так благодарна… за все.

Придавленный поюн вякнул, вскарабкался ей на плечо и объявил:

– Юна-Вэл! Самый сумасшедший из всех навигаторов. – Слышно было, что это шутит Хэндс.

Я обнял ее – такую хрупкую, любимую, желанную. От ощущения ее упругой груди под тонкой курткой меня бросило в жар.

Юна провела ладонью мне по затылку:

– Ты весь в снегу.

Я поцеловал ее. Губы у Юны-Вэл были сладкие, но поцелуй оказался мучительным и горьким. Любимая – и не моя. Даже в моих объятиях – чужая.

Я отстранился – словно оторвал у себя кусок сердца. Юна не хотела меня отпускать, и ее руки остались у меня на плечах.

– Спасибо, что прилетели, – сказал я.

– Не за что, – отозвался Хэндс. Пилот смотрел на нас с Юной, прощая и наше объятие, и долгий поцелуй. Глаза у него были грустные. – Мы не одни. Скоро мистер Смоллет появится, и с ним еще трое.

– Мэй, Крис и Том Грей, – пояснила Юна-Вэл и стряхнула подтаявший снег с моих плеч.

– У-умница Кри-ис, – с добродушной насмешкой протянул поюн, повторяя подслушанное у мистера Смоллета, и напомнил: – Александр хороший. Умница Александр.

Я вспомнил, что я – хозяин гостиницы.

– Ужин? На десятерых, включая Шейлу и мою мать. В отдельном зале, при свечах?

Юна-Вэл и Хэндс замялись.