Зеркала всегда врут (СИ)

- 1 -

Зеркала всегда врут. Драко Малфой сердито отвернулся от точеного лица, отражающегося в гладкой поверхности. Бездушное стекло в который раз подсовывало ему красавца, довольного жизнью: породистое лицо с тонкими чертами, отросшие белые пряди, длинной челкой прикрывающие то, что таится на самом дне серых глаз, и холодный надменный прищур. Драко усмехнулся и зеркальный красавец мгновенно повторил его жест, искривляя рот в высокомерной ухмылке, в которой вечно лгущее зеркало не удосужилось разглядеть даже оттенка горечи. Драко раздраженно тряхнул головой, резко отворачиваясь от старинного трюмо в золотых завитках, и сердито поехал прочь, управляя коляской при помощи магии и привычно помогая ей руками.

Стопка “Ежедневного пророка” зашелестела страницами от легкого ветра, и Драко бросил на нее обреченный взгляд. С каждого листа паршивой газетки ему улыбался национальный герой — веселый, торжествующий, уверенный в себе и своих силах, наслаждающийся жизнью по полной программе. Который давно уже и думать забыл про своего школьного врага. А вот Драко… Драко все еще любил его, впрочем, как и всегда. Даже отсюда, даже сейчас. Как будто можно перестать любить только оттого, что ты оказался в инвалидном кресле.

Жизнь иногда бывает ужасно несправедлива. Непростительное, брошенное напоследок Фенриром, прошло по касательной. Не то чтобы Драко сильно хотел заслонять собой Гойла, но… Так получилось. Наверное, комплекс героя заразен и подхватывается как вирус вместе с любовью. Грег тогда поднялся с земли, недоуменно оглядываясь, а Малфой больше не смог встать никогда.

Драко подъехал к высокому окну и уставился на залитую солнцем большую лужайку. Несмотря на уговоры отца, он упорно не хотел выходить наружу и давно разогнал всех друзей. Почти в шею вытолкал Блейза с его дурацким сочувствием, наорал на безутешную Панси, практически проклял Асторию, а от благодарностей Гойла отмахивался особенно рьяно, каждый раз при встрече невольно припоминая, сколько из-за него потерял.

Отец, домовые эльфы и книги стали его единственным развлечением в эти несколько месяцев, полных беспросветной тоски. И еще окно в этот парк. И воспоминания о чертовом Поттере, о котором думать все равно было нельзя.

Если бы можно было запретить любовь, Драко запретил бы ее на уровне Министерства. Потому что невыносимо, немыслимо думать из инвалидного кресла о том, кому ты и даром не нужен. Тем более теперь. Когда ты не смеешь о нем даже мечтать, потому что уже давно нечувствителен ниже пояса, и даже твоя мужская сила больше тебе не принадлежит.

От этих мыслей каждый раз было больно настолько, что Драко уже устал что-то чувствовать. И острая, ломкая боль сменилась вросшей под кожу тупой, заунывной, преследующей по пятам круглые сутки. Лишь взгляды на новое колдо в газете, знакомые вихры, солнечные ямочки на щеках да еще вьющуюся вокруг Поттера рыжую Уизли по-прежнему били ножом в самое сердце. Драко усмехнулся, с силой вцепляясь в шершавые колеса коляски. Он никогда не был нужен Поттеру. А теперь и подавно. Постылая жизнь.

Хлопнула наружная дверь, и Драко нехотя обернулся, — обычно в это время суток никто не нарушал его покой, предоставляя его самому себе.

В дверях мялся непривычно смущенный и хмурый отец и смотрел на Драко, устало опираясь рукой о косяк.

— Что? — Драко постарался смягчить раздражение, которое невольно испытал, застигнутый за постыдными мыслями.

— Драко, тут к тебе… — Люциус неловко запнулся и попытался откашляться в кулак.

Драко сердито откинулся на спинку кресла:

— Отец… я же просил. Никого… — холодно начал он и умолк, с удивлением глядя на встревоженного отца.

— К тебе мистер Поттер… — Люциус торопливо отвел взгляд.

Драко недоверчиво уставился на него, не в силах поверить в этот бред. Поттер не мог к нему… Ни за что не мог… Отец перепутал… Но тут же в голову ворвалась все объясняющая мысль “наверное, по делу”, и Драко с силой сжал пальцы на металлических ободах.

— Он сильно настаивает, — Люциус хмурился и упорно не смотрел на него. — К тому же он в служебной форме. Не в моих нынешних силах ему отказать.

Драко прикусил губу, готовый завыть от отчаяния. Он не видел Поттера больше трех месяцев с той самой финальной битвы, и уже и не думал, что когда-нибудь ему снова доведется пообщаться с национальной легендой вблизи. Но ведь и Поттер тоже не видел его… вот такого…

— Драко, он ждет, — негромко напомнил отец, и Драко прерывисто вздохнул, опуская взгляд вниз и собираясь с духом.

— Хорошо. Пусть войдет, — ровным голосом отозвался он и попытался взять себя в руки, стараясь не думать, какими глазами сейчас посмотрит на него чертов Поттер.

Мечтал ли проклятый гриф когда-нибудь увидеть своего врага поверженным настолько? Или в силу своего проклятого благородства тот даже не подумает торжествовать, и самое страшное, что Драко заметит в его глазах, будет жалость? Снисходительная жалость честного гриффиндорца к нему, раздавленному, уничтоженному и вдобавок влюбленному до беспамятства.